— Я здоров, помощь нужна молодой женщине.

— Вот как? Это уже интересно. У тебя дома женщина?

— В этом есть что-то странное?

— В отношении тебя — да. Так что с дамой?

— Температура сорок градусов, озноб, неестественный румянец на щеках, больна она, и ей требуется квалифицированная помощь.

— Вызови «Скорую».

— Борисыч! Ты приедешь?

— Уже еду! — вздохнул врач.

Бакаров отключил телефон, присел на край дивана. Женщина больными глазами смотрела на него.

— Сейчас врач подъедет, он осмотрит тебя. Кстати, мы так и не познакомились, я — Павел.

— Ольга!

— Красивое имя, скажи, — как-то сам собой перешел на «ты» Бакаров. — Что ты делала в подъезде?

— Пыталась скрыться.

— Тебе некуда идти?

— Сегодня уже нет.

— Это плохо, когда некуда идти.

— Да, очень плохо.

— Ладно, потом поговорим, сейчас не напрягайся. Хоть немного согрелась?

— Согрелась. Спасибо вам, — попыталась улыбнуться Ольга.

— Давай на «ты».

— Вы старше меня.

— Это не имеет никакого значения.

Домофон пикнул.

— А вот и наш врач. Отличный, между прочим, врач, он поможет.

Бакаров прошел в прихожую, разблокировал входную дверь и вскоре впустил врача со старинным саквояжем в руке. Этот саквояж имел давнюю историю, он принадлежал еще прадеду Конекова, земскому доктору, и являлся гордостью Юрия.

— Ну и погодка. Дважды чуть не застрял, пока добрался до тебя. Строительную улицу почти всю в двух местах перемело. И, как всегда, в городе ни одной снегоуборочной машины. Я тачку у магазина оставил, ничего?

— Ничего. Никто ее не тронет.

— Ну, показывай больную. — Конеков быстро разделся и шепотом, наклоняясь к Павлу, спросил: — А кто она, Паш?

— Человек, — так же шепотом ответил Бакаров.

— Да? Интересно.

Конеков прошел в комнату.

— Здравствуйте! — поздоровалась с ним Ольга.

— Здравствуйте, — улыбнулся Конеков. — Ну, что у нас? Жар?

— Да!

— Голова болит?

— Болит.

— Суставы ломает?

— Да. Дышать тяжело, а насморка нет.

— Что с ней, Борисыч? — поинтересовался Бакаров.

— Ты свет полный включи и ступай на кухню, согрей воды.

— Много?

— Тазик! Горчица есть?

— По-моему, есть, в тюбике.

— Порошок горчичный!

— Откуда?

— Сода?

— Да на черта она мне нужна?

— Понятно. Тогда согрей воды и одевайся.

— Зачем?

— Пойдешь в дежурную аптеку. Или ты думаешь, я с собой аптечный склад вожу?

— Значит, воду и одеться. Понял. Но ты не сказал, что с Ольгой?

— Нашу даму зовут Оля? Ты смотри, как мою супругу. К сожалению, уже бывшую.

— По-моему, у вас с женой понятий «бывший» и «настоящий» не существует.

— А вот это не твое дело. А у нашей Ольги ангина. Причем в тяжелой форме.

— Ясно.

— Ты еще здесь? Надо же, меня сдернул с места, а сам резину тянет.

— Так, вода и одеться. Две минуты.

— Давай, а я пока рецепт выпишу.

Павел нагрел воду, оделся. Конеков передал ему рецепт.

— Возьмите деньги в сумочке, она где-то в прихожей, — проговорила Ольга.

— У меня есть деньги.

Бакаров пешком сходил в аптеку, набрал всевозможных лекарств. По возвращении он увидел, что его случайной гостье стало лучше.

— Я сделал ей укол, — объяснил Конеков. — Препарат снимает жар, но женщине, как минимум, необходимо трое суток постельного режима. Я расписал, как принимать лекарства.

— Но у нее нет ничего серьезного?

— Всякая болезнь, Паша, дело серьезное. Ангина опасна тем, что может дать осложнения. Но будем надеяться, что молодой организм справится. Проводишь меня?

— Конечно!

Конеков попрощался с Ольгой, пожелав скорого выздоровления.

Мужчины вышли в подъезд, и он несколько смущенно проговорил:

— Красивая дама, жаль, что проститутка. Ты вот что, Паша, сегодня к ней не лезь, я имею в виду секс, женщине надо окрепнуть. А вот послезавтра, думаю…

— Не о том ты думаешь, Борисыч.

— Ну, конечно, — усмехнулся врач. — Спать-то вам предстоит вместе! Я второго дивана в твоей квартире как-то не заметил.

— Повторяю, ты не о том думаешь.