Шрифт:
— Командовать полком — князю Ибрагимову.
— Рад стараться! Благодарю за доверие!
— Структура полка: командир, штаб, разведка и контрразведка, четыре боевых батальона, тыловые службы. Князь Ибрагимов!
— Слушаю.
— Ваше сиятельство, сами назначите себе заместителя, начальника штаба, начальников разведки и контрразведки, командира разведывательной роты, командиров батальонов и начальника тыла. Вас одиннадцать. На все должности пока людей хватит. И пусть командиры батальонов завтра с утра начинают вербовку людей и формируют свои подразделения. Белых офицеров в Париже орды целые. Если не хватит, свист-нем-гикнем по Европе. Поначалу в разведывательной роте установим сто человек, а в батальонах — по триста. Начальникам разведки и контрразведки немедленно приступить к вербовке агентуры. Сбросимся все и организуем полковую казну. Начальнику тыла ее принять на хранение и головой за нее отвечать. В ближайшие дни казну полковую мы наполним. Есть у меня варианты.
— А как назовем полк?
Задумалась Настя:
— Наша первая победа в Компьене. Потому повелеваю именовать полк лейб-гвардии Компьенским.
Взревели господа офицеры. Только князь Ибрагимов радости не проявил:
— Господа, с этим не шутят. Лейб-гвардейские полки создаются не просто так, они служат государю. А государя у нас нет.
И смолкли все: правильно.
— Или государыне, — дополнила Настя.
Согласился князь:
— Или государыне. — Плечами жмет: мол, что от этого дополнения меняется, государыни у нас тоже нет.
Поднялась Настя Жар-птица над сидящими:
— Вопрос исчерпан. Государыней буду я.
ГЛАВА 35
1
Первый класс. Купе как маленькая квартира. Два широких окна. Настя тут одна. В соседнем купе — охрана. И с другой стороны — купе. Там тоже охрана. В открытое окно — горячий ветер с юга.
Ей смешно. И чтобы не смеяться, она читает парижские газеты. Она читает статьи про себя. Удивительные вещи пишут в газетах.
«Как могла великая Франция не увидеть такого гиганта живописи? Незаметная мадемуазель жила среди нас, но мы не обратили внимания на этот взрывной талант. И это позор Франции. Она уехала из нашей страны. Мы не знаем куда. Мы не знаем, вернется ли она. У нас не хватило ума и мужества удержать ее. И это двойной позор. Великое произведение Стрелецкой куплено неизвестно кем и находится неизвестно где. Возможно, шедевр уже за пределами нашей страны. Министерство культуры, правительство в целом не сделали решительно ничего, чтобы удержать величайшее произведение в нашей стране. И это тройной позор Франции».
«Второй мировой войны быть не может. Миру хватило одной мировой войны. Кому нужна еще одна война? Но вот появился художник небывалого таланта и темперамента — мадемуазель Стрелецкая, — и своей магической кистью изобразила то, чего не может быть — Вторую мировую войну!»
«Главная загадка ее таланта — выбор красок. Красное и черное! Самый драматический аккорд цвета из всех возможных. И все же: почему только черный и только красный? Но это не все. У красного цвета, как и у любого другого, могут быть тысячи оттенков — от нежного цвета весенней зари до цвета зимнего заката, то есть почти бордового. Из тысячи оттенков она выбрала именно те, которые соответствуют ее великому замыслу. Выбор красного и черного цветов понятен и предельно логичен. Любой на ее месте выбрал бы именно эти цвета. Но почему она выбрала именно эти оттенки? Вот главный вопрос современности!»
«И все же главное в живописи — рама! Это смешно, но только на первый взгляд. Вдумаемся: фальшивое золото, загаженное миллионами мух, алебастровая труха на отбитых углах в сочетании со смелыми, вдохновенными мазками мастера! Какая символика: прогнивший старый фальшивый мир и героический ему вызов, шокирующий всех, кто не понимает величия гения!»
«Мы можем только догадываться, сколько лет эта чародейка кисти носила в себе гениальный замысел, обдумывая варианты и нюансы. Но не удивимся, если узнаем, что к этому подвигу созидания она готовилась всю свою яркую жизнь».
2
Огромный лесовоз «Амурлес» швартуется у стенки. В бесконечном ряду таких же лесовозов. Вымпелы вьются, цепи гремят. Много работы экипажу. Не сразу капитан Юрин людей на берег отпустит: сделаем дело, тогда гулягь будем.
А один человек по трапу спустился. Его почему-то никто не заметил: ни вахтенный, ни пограничник. Не скажу, что это невидимка, вовсе нет. Просто люди мимо идут, внимания не обращают.
Скрипят краны в порту. Визжат лебедки. Грузчики матом кроют, как таксисты парижские. Свистит паровоз маневровый, паром дышит, в облаке дыма тянет десяток вагонов кругляка. Когда-то тут была равнина на морском берегу. Теперь — горы до облаков. Горы леса. Комсомольский лес Родине! Всё — на экспорт!
У самой воды, железным рядом — краны-журавли: грузят, грузят, грузят. И огромные пустые лесовозы понемногу оседают в воду — глубже, глубже, глубже. Нагрузят лесовоз, и пошел он в басурманские земли.
В ущельях между штабелями, между циклопическими пирамидами бревен, в пьянящем запахе сосновой тайги легко затеряться.
Тот, с корабля, и затерялся. Его может увидеть только один человек, которому он открыт, который его ждет.
— Здравствуй, чародей!
— Здравствуй, Дракон!