Еще раз осмотрев комнату, я вернулся в кровать. Наборный паркет был до блеска натерт, по-видимому, воском, потому что совсем не чувствовалось запаха мастики, а огромный ковер над кроватью тоже ничем не пах и, скорее всего, был из шерсти. Изучение моего нижнего белья почти ничего не дало: привычного для меня вида трусы и майка, похоже, из хлопка без добавления синтетики. И что мне все это дает? Более отсталый мир, или это здесь шикуют, делая все под старину? И как себя вести? Вот войдет сейчас кто-нибудь, а я даже не знаю языка! Попробовать, что ли, расслабиться и что-нибудь вспомнить?

Расслабиться не получилось, потому что за дверью послышались легкие шаги, она бесшумно отворилась, и в комнату вошла девушка, года на два моложе меня. Одета она была в голубую блузку с высоким стоячим воротником и длинными узкими рукавами и серую облегающую юбку из тонкой шерсти. Фигура у нее была замечательная, хотя оценить ноги было трудно из-за юбки, доходящей до середины голени. Пышные черные волосы были уложены в замысловатую прическу, открывающую длинную, красивую шею и плечи. А вот ее лицо, несмотря на тонкие черты, красивым не показалось. Талия девушки была затянута широким кожаным ремнем, а на ее ногах были тапочки с меховыми лапками. Я начал осмотр с них и закончил ее недовольным лицом.

– Ты еще долго собираешься на меня пялиться? – сердито сказала она. – Вставай, Алексей! Ты что, не собираешься идти в свою редакцию?

Говорила она на русском языке, немного затягивая слова. Надо же, и в этом мире меня зовут, как в прежней жизни. Удобно: не придется привыкать к другому имени.

– Если не хочешь завтракать, то так и скажи! – продолжила девушка. – А я скажу отцу.

– Я сейчас подойду, – ответил я. – Иди, нечего тебе делать в моей спальне, когда я одеваюсь.

– Подумаешь! – фыркнула она. – Очень нужно!

Повернувшись, она вышла из комнаты, хлопнув дверью. Судя по поведению, это явление природы доводилось мне сестрой. Я встал с кровати и первым делом начал искать, во что бы обуться. Под кроватью отыскались шлепанцы, а в одежном шкафу на плечиках висело много одежды, судя по виду, моей. Я надел одну из рубашек и серые брюки в черную полоску. Теперь нужно было отыскать туалет и ванную комнату. Открыв дверь, я попал в широкий коридор с несколькими дверями. Туалетов оказалось два, мужской и женский, а ванная комната располагалась между ними. Везде было привычное электрическое освещение с лампами накаливания, а сантехника ничем не отличалась от нашей. Единственное отличие от моей бывшей квартиры было в размерах и интерьере. Здесь все помещения были гораздо просторнее и богаче. Умывшись после посещения туалета, я вытерся одним из двух висевших в ванной махровых полотенец и в нерешительности остановился перед полкой, на которой лежали четыре зубные щетки. Ну и какая из них моя? Решив, что зубы подождут, я прополоскал рот и пошел на кухню. Как оказалось, я это сделал зря. На непривычно большой кухне стояла широкая газовая плита с восемью конфорками, за которой работала девушка лет девятнадцати, одетая в длинное коричневое платье с закрытым воротником и передник. Скорее всего, она была кухаркой.

– А где все? – не здороваясь, спросил я.

– Все в столовой, – обернувшись ко мне, с удивлением ответила девушка. – Ваш батюшка, Алексей Сергеевич, о вас уже справлялся.

Столовой оказалась не слишком большая комната в самом конце коридора. В ней за застеленным белой скатертью столом сидели мужчина с женщиной и приходившая за мной девушка. Мужчине было примерно сорок пять лет. Среднего роста, широкоплечий, затянутый в черный двубортный мундир, с оранжевой окантовкой обшлагов и отложного воротничка. На его плечах красовались узкие золотые погоны с тремя расположенными в ряд звездочками. Оставив еду, он приподнял голову и вопросительно на меня посмотрел. Я не стал его рассматривать, заметив только небольшие, аккуратные усы. Женщина была лет на десять моложе и внешне мне понравилась. Приятные черты лица, густые волосы и стройная фигура. Одета она была в длинное платье из темно-зеленого шелка с отложным кружевным воротничком.

– Что стал столбом? – спросил мужчина. – Долго нам еще ждать, пока ты займешь свое место за столом? Мы тебя и так долго ждали, а мне уже пора идти на службу. Это ты у нас можешь болтаться без дела. Не надумал еще бросить эту редакцию?

– Сергей! – укоризненно обратилась к нему женщина. – Дай сыну поесть и ешь сам, а то опоздаешь. О его работе можно будет поговорить вечером.

– Мещерские всегда служили императору или в армии, или, как я, в полиции! – недовольно сказал мой отец. – А он окончил свою гимназию и даже не захотел поступать в университет!

– Ты же знаешь, что его диплом приравнивается к университетскому! – сказала мать. – А к службе в армии у него не лежит сердце.

– Это все его дружок! – возвращаясь к завтраку, пробурчал отец. – Его сбил с толку Олег Гагарин и те, кто вокруг него вертятся. Игорь Николаевич верно служит отечеству, а его младший такой же шалопай, как и наш.

Ни на кого не глядя, я сел на свободный стул и принялся за еду. Никаких особых изысков на завтрак не было. Отдельно стояло блюдо с жареным мясом, а в другом блюде горкой лежала запеченная картошка. В салатниках были соленые грибы, квашеная капуста и овощной салат. Из столовых приборов были только самые необходимые, так что у меня не возникло трудностей в их использовании. От запахов еды разгорелся аппетит, поэтому я на нее набросился, на время забыв обо всем остальном. Отец поел первым, встал из-за стола и ушел, а мы еще сидели минут десять. Наевшись, я тоже поднялся и поблагодарил мать, заработав удивленный взгляд.

– Ты сегодня не идешь в редакцию? – спросила она. – Это не из-за самочувствия? Ты не заболел? Выглядишь как-то не так, как обычно.

– Да, что-то я себя неважно чувствую, – соврал я. – Ничего страшного, немного полежу, и все должно пройти.

– Может быть, вызвать Федора Матвеевича? – предложила мать. – Не хочешь? Ну дело твое. Но редактору позвони.

«И что делать? – думал я, лежа на застеленной кровати. – Меня даже родители сегодня вечером раскусят, что уж говорить о редакции или друзьях!»