Шрифт:
21 февраля на Генеральном дворе состоялась очная ставка царицы Евдокии с ее бывшим любовником. Так страстно она желала его видеть когда-то, столько писем написала (как оказалось, Степан Глебов сохранил их), и вот эта встреча на глазах у палачей. Скрывать что-то после признания, сделанного Глебовым, было невозможно. Царица Евдокия вынуждена была подтвердить все «изустно» перед царем и подписать показания на очной ставке. В них она впервые назвала себя старицей Еленой, крупными буквами выводя приговор себе и майору Глебову:
«Февраля в 21 день. Я, бывшая царица, старица Елена, привожена на Генералной двор и Стебаном Глебовым на очной сказала, что я с ним блудно жила в то время, как он был у рекрутного набору. И в том я виновата. Писала своею рукою я Елена»{210}.
Улики и собственноручные признания — все было в руках следствия по делу царицы Евдокии. Оставалось только сформулировать допросные пункты и расспросить подозреваемую подробнее. Процитируем полностью сохранившиеся ответы царицы Евдокии на вопросы следователей, чтобы понять, в чем ее обвиняли, как она защищалась и защищалась ли вообще:
| 1. «Монашеское платье сняла с себя с какой причины, и кто к тому был предводителем, и для какова намерения? | Платья скинула собою и предводителя к тому никого не было, кроме про[ро]чест[в] Досифеевых, и тем пророчеством надеялася, что она будет впредь царствовать. |
| 2. Пророчество и видение какое ростовской епископ Досифей как был еще игуменом и архимандритом и епископом, тебе сказывал, и что будешь ты по прежнему, и з сыном будешь жить, о том тебе говорил в какой образ и надежду? | Про[ро]чествы Досифей ей сказывал и тогды когда она еще в платье мирском ходила и до сего дня, когда с нею виделся. |
| 3. Князь Семен Щербатой писал ли, что царевич поехал за море, а куды не ведает, и ты ему на то писмо что ответствовала? | Князь Семен то писал, и она велела ответствовать, что впредь будет делать, чтоб он ее уведомлял. |
| 4. На те писма, ты ответствовать подьякону Ивану Федорову велела ли, и в какой силе, и будет впредь получит каких ведомостей, чтоб тебя князь Семен уведомлял. | То приказала писать. |
| 5. Писмо которое писал ключарь Пустынной х князю Семену из Суздаля июня 5-го числа в котором написано, чтоб он уведомлял, что у отца с сыном делаетца писать ему ты велела ль, и буде велела, в какой образ, и с каких ведомостей, и от кого? | Такое письмо писать она велела, а писала для того, что она слышела, что государь хочет сына простричь, а от каго слышала, то не упомнит. |
| 6. Аврам Лопухин писал ли, что хочет государь царевича постричь, о чем сказали ключарь Пустынной, и старица Каптелина, и ты той Каптелине о том сказывала ль, и которое писмо вынято у тебя в ларце, будто помета, чтоб не постригатца, и то писал и х кому, и ты на Аврамово писмо что ответствовала, и от Аврама не было ль писем, или словесного приказу, что тебя с сыном желают, и что многие вам вспомогать будут, и кто? | Аврам Лопухин писал, что хочет государь царевича постричь и на то писмо она ему ответствовала, чтоб он писал, что все в добром здоровье, а что сыну постригатца или не постригатца о том ничего не писала. |
| 7. Михайло Босой с ведомостьми к тебе прихаживал ли, и с какими, и от кого, и пророчества какие сказывал и от царевны Марии Алексеевны, шапки мирския, и кунтыши, и другие подарки, и писма, так же и от других от кого, что он Босой и Марья Соловцова, и Маланья Чаплина, и Ульяна Татищева приваживали ль, и в какой силе и обнадеживанье, от кого в тех писмах было или на словах? | Михайло Босой пророчеств ей не сказывал, от царевны Марьи подарки шапки мирские и кунтыши и писма о здоровье, и в тех де писано, чтоб молитца Богу и Бог печаль твою может преложит на радость. Марья Соловцова у нее бывала и подарки привозила, а [с] сыном той Соловцовой писем не бывали, а посла волосник да плоток, а что писала, чтоб брату ея переговорить с Соловцовым и то писала, чтоб он об нее уведомился, как она живет, для того, что он у ней был. Маланья Чаплина привезла подарки от царевны Екатерины Алексеевной. Ульяна Татищева привезла от царицы Прасковьи Федоровной два бойбарека, один лазоревой, другой светло зеленой илодтумени (?) а мне с ними обнадеживаньи не присылали. |
| 8. На проскомидии поминать себя царицею Евдокиею, а не инокинею Еленою велела какой ради причины, и с кем о том советовала, и в той таблице имена написаны чьи? | |
| 9. Об отъезде царевича в Цесарию ты ведала ль, и он к тебе о том при отъезде, и по отъезде, и другие кто писали ль, и где те письма, или кто тебе оное словесно сказывал? | О поезде в Цесарию пред отъездом царевичевым она не ведала и никто к ней не писывал, только писал брат ее что поехал а куда не ведаю де, да писал же царевич из Либава только написано матушка здравствуй помолись, и то письмо [36] . |
| 10. Понеже с Степаном Глебовым ты блудно жила, того для все откровенно между вами было. А ныне у нево Степана выняты писма, которыя писаны, дабы за вас стали, с кем он о том думал, и о всем, что к сему делу принадлежит, с кем разговаривал? | Степану Глебову она писала, чтоб он попросил кнеиню Голицыну, чрез князь Бориса Прозоровскому, чтоб ей жалованья учинить, а которые писма у него возмутительные вынеты и таких писем он не показывал и на словах об них не сказывал. |
| 11. В писмах написано, чтоб ему в твоем бедстве помогать. Какое твое бедство, и каким образом помогать ему велела, и у кого, и через кого? | Помогать чрез кнеиню о том написано при десятом пункте. |
| 12. Про сына писала, что ево нет, в которое время, и кто о том писал или сказывал? | |
| 13. Как тебя унимали, чтоб ты с ним Степаном перестала знатца, и об иных причинах говорила ль ты, “что де все наше государево, и государь де за свою мать знаете что стрельцам зделал, а уж де и сын мой ис пеленок то вывалился”? | Такие слова она говорила. |
| 14. И будет говорила, каким ты образом мстить хотела? | |
| 15. Михайло Босой, сказывал ли тебе от царевны, и епископа Досифея, чтоб ты не печаловалась, что сын твой ушол в Цесарию, там ему будет лутче, а здесь было постригли, и буде сказывал, что с ним ей ответствовала, и давно ль он тебе сказывал, и иные какие ведомости от царевны он тебе сказывал же ли, и ты что на то ответствовала? | Такие ведомости он от царевны и Досифея сказывал и она ответствовала, что и она впред ее уведомляла, что Государя [37] с царевичем будет делатца, а те ведомости сказывал ей Басой де по приезду царевны из Карлос бата» {211} . |
36
Выделенные курсивом слова зачеркнуты в подлиннике.
37
Исправлено из «отца», далее зачеркнуто: «с сыном» и поставлено: «царевичем».
Вопросы и ответы показывают очень точно, что интересовало следователей и что они вменяли в вину царице Евдокии.
Первый пункт обвинения — скинутое монашеское платье. Царица Евдокия сослалась на «пророчества» Досифея, обнадежившего ее возвращением на царство. Звучит как тяжелое обвинение, но из показаний епископа Досифея, которого, конечно, с пристрастием расспросили по поводу подобных «пророчеств», выяснится, что речь шла не о заговоре, как можно было бы подумать, а всего лишь о пересказе сонных видений. Епископ Досифей признался, что рассказывал об этом больше для утешения царицы, чем для чего-либо другого. Но ему, как уже говорилось, не поверили: его расстригли, а затем лишили жизни.
Расспросы про отвергнутые царицей Евдокией монашеские одежды были только началом. Этого было достаточно для наказания царицы, но розыск был продолжением дела царевича Алексея, которое интересовало следователей больше всего. Поэтому дальнейшие вопросы впрямую касаются его побега и возвращения в Россию. В Преображенском быстро установили, что сведения об отъезде царевича Алексея из России «за море» царица Евдокия получила через князя Семена Ивановича Щербатова. Она подтвердила и это, и другое, что сама просила и дальше присылать ей вести о царевиче. Иподьякон Иван Федоров, через которого она ответила князю Щербатову, был сыном ее духовника ключаря Федора Пустынного. Он тоже участвовал в переписке и написал неосторожные слова в письме 5 июня 1717 года, чтобы уведомить царицу Евдокию, «что у отца с сыном делаетца». Конечно, это даже не шифр, а прямое упоминание царя Петра и царевича Алексея Петровича понять это не доставило труда как адресату письма, так и сыщикам, которым письмо попало в руки. Князь Семен Щербатов был «царедворец», человек на царской службе; он происходил из заметного княжеского рода, поэтому наказали его слабее остальных, «всего лишь» урезанием языка да ссылкой. А вот от ключаря Федора Пустынного уже не отстали и довели дело до смертного приговора.
Следующий обвиняемый — брат царицы Авраам Лопухин. Он был главным помощником царицы Евдокии, не стало исключением и его участие в деле царевича Алексея. Он писал царице, что царь Петр собрался постричь сына в монастырь, как и ее саму когда-то. Все это было соотнесено с «пометой» — бумагой, вынутой из ларца царицы Евдокии капитан-поручиком Скорняковым-Писаревым при обыске в ее келье 10 февраля. Следователи стремились узнать, насколько мать повлияла на решение сына о побеге. Ведь царевич бежал в Европу в том числе и от этой невеселой для него перспективы монашеского пострига. Он предпочел уклониться от выбора между царским венцом или клобуком, который предложил ему Петр. Но кто отговаривал царевича от монашеского пострига, устроившего бы Петра, — не царица ли Евдокия и ее брат Лопухин, и зачем им это было нужно? Таков смысл одного из допросных пунктов. Защищаться было нечем, Авраам Лопухин тоже будет казнен за помощь сестре.
Но у всего есть пределы. Царь Петр мог пролить кровь родственников своей бывшей жены, ему давно не было дела ни до нее самой, ни до других Лопухиных. Но он поступил иначе, когда из показаний царевича Алексея выяснилось участие в деле его собственной сводной сестры Марьи Алексеевны. В поездке, по примеру Петра I, для лечения в Карлсбад («Карлос бат») она успела встретиться с царевичем Алексеем и, как мы уже знаем, заставила его написать матери короткую записку и послать деньги. Царевна Марья, конечно, знала об участи своих родных сестер — Софьи и Марфы (обе были пострижены в монастырь по указу брата). Но действовала все равно по-своему. Царевна Марья Алексеевна была одной из немногих в царской семье, кто продолжал жалеть царицу Евдокию и хоть как-то напоминал ей о своем расположении (кроме нее, осмеливались посылать подарки Евдокии только царевна Екатерина Алексеевна и царица Прасковья Федоровна, вдова царя Ивана V). Конечно, царевна Марья, как и все, кто встречался или только переписывался с царицей Евдокией в годы ее заточения в Покровском монастыре, соблюдала осторожность, действовала через верных людей, используя надежную оказию. Чаще всего носил письма в Суздаль упоминаемый в допросных пунктах Михаил Босой, один из приживальщиков, ходивший странником между вотчинами царевны Марьи Алексеевны и Авраама Лопухина. Он и в день приезда капитана-поручика Григория Скорнякова-Писарева оказался у ворот Покровского монастыря, но, почуяв недоброе, скрылся на время в суздальских вотчинах Лопухиных, где его вскоре все-таки разыскали и доставили к розыску в Преображенском. На Михаила Босого со всем усердием и стали давить следователи, так как до самой царевны Марьи Алексеевны без царского указа им дотянуться было невозможно.
Как показывают приведенные допросные пункты, какие бы вопросы ни задавались царице Евдокии, все они возвращались к одному — ее участию в побеге царевича в «Цесарию». С этой целью следователи и расспрашивали ее о житье в монастыре мирянкой и ссылке сведениями с доверенными лицами, о поминании царицей на проскомидии и вынутой в ларце «помете». Несколько пунктов касались слов самой царицы Евдокии, о которых узнавали из конфискованной переписки и показаний других лиц. Ставший известным следователям факт близких отношений царицы с майором Степаном Глебовым при допросе подробно не рассматривался. Следователи вспомнили об этом лишь для того, чтобы подчеркнуть, что «все откровенно между вами было», и расспросить о «возмутительных» письмах, «вынутых» при обыске у Степана Глебова. На самом деле это была подтасовка фактов: слова Глебова с порицанием действий царя Петра I и иерархов церкви в связи с новым царским браком были искусственно подкреплены выписками, сделанными обвиняемым из церковных книг и записанными цифровым письмом (простой литореей). Естественно, что царица Евдокия отрицала свое знакомство с какими-либо письмами, содержавшими призыв к «возмущению» против царя. Но следователи настаивали на своем, и в итоге самая страшная казнь постигла именно Степана Глебова.