Ей показалось, что сын останется без рук. Мать подула на ладони с такой силой и любовью, что вогнала его в забытье. Галкин клюнул носом в подушку и засопел.

— Спи, кузнечик мой! Бедненький… Что они с тобой сделали?!

— Чепуха! — ворохнулся Аркаша. — Я сам… Ко мне со всей душой, цветы дарили, а после ход дадут, в кузнецы!

Мать гладила его по горячему лбу и не верила людям.

Чтобы хоть чем-то помочь сыну и облегчить его судьбу, она направилась в кухню. Муж спал, уронив голову на стол. Он не реагировал, ко всему привыкнув. Галкина вывернула карманы развенчанного главы семейства: карманы были пусты, ни копейки. Лишь записки, целая пачка, пронумерованные, а также без начала и конца. Муж называл их по-научному: тезисы. В них, дескать, его сила и жизнь, будущее…

Мать больше не верила в будущее мужа, диссертация все отодвигалась, похоже — не дожить. Тезисы она изъяла и переложила в карман сыну. Быть может, он найдет им применение.

Лектор беззаботно всхрапывал, проспав свой последний шанс. Он не вписывался в лучезарное будущее, открывшееся перед сыном, мог дурно повлиять и сбить с пути Аркашу. Лучше, если он уйдет.

Переоценка ценностей нелегко далась мамаше. Она вспомнила свою жизнь и зашлась кашлем раскаяния. Не в силах перевести дух, уцепилась рукой за горло, готовая задушить себя, но не мешать сыну спать, отдыхая и набираясь сил. Муж в таких случаях колотил ее по спине и раздраженно выговаривал: «Закудахтала, ворона!..»

Пробило двенадцать. Мать украдкой вытащила из-под подушки колоду карт и загадала:

— Что было, что будет?

Карты обещали ей жизнь новую, интересную и богатую, как у людей.

«Месяц-два — и меня переведут в кузнецы! Полегче будет!» — успокаивал себя Галкин, распечатывая второй день своей трудовой биографии. Руки ныли, не слушались, страшась заранее.

Мастер тоже времени не терял. Во-первых, ему было ясно, что Галкин теперь протеже начальника цеха, родня по духу, один крестный у них, Федор Мудрых, а крестники старого кузнеца живут дружно и в обиду друг друга не дают. Во-вторых, Здоровилло не сбрасывал со счетов Хахина с Перевязьевым и не верил в их скорое увольнение. У Хахина супруга заведовала директорским буфетом и имела через это влияние, поди, уже шепчет кому-то на ушко, придвинув бифштексы и кофе, насчет самоуправства начальника кузнечного цеха. Что касается Перевязьева, то его уже увольняли, был случай. А суд вернул…

Свернут слесаря шею Галкину, не уследишь. И Савенко он не в помощь. Савенко — золото человек, из него веревки вьют. А Галкин пользуется. Втерся в доверие. Ему, конечно, хорошо, а делу… Норму вчера Савенко не дал, выход брака увеличил.

По всему выходило, что в цехе Галкину не место. Хлопотно. Для пользы дела податься ему надо на сторону. К примеру, на базу. Паренек в том возрасте, когда его можно послать даже за спиртом. Взрослого не пошлешь. Соблазн велик. Здоровилло уже обжегся: послал однажды хорошего штамповщика и тот вернулся через три дня через вытрезвитель. Теперь репутацией никто рисковать не хотел.

— Пошлем тебя по линии снабжения! — Здоровилло перехватил новичка на пути к молоту Савенко.

— Руководящая работа? — понял Галкин.

— Само собой… Сам ли станешь бегать или вокруг тебя забегают, от тебя зависит! — объяснил мастер. — У снабженца власть в товаре. Дефицит! Для начала разведаешь насчет реагента к пожаротушению и робота на участок ремонта, чтобы Хахина с Перевязьевым заменить… С год как обещают, а концов не видать. Надо протолкнуть. Знаешь, какое у нас обеспечение? Центральное! Бумажки выдадут, пообещают и забудут. Дескать, отоваривайтесь сами… Реагент, между прочим, не пустяк, наверное, с градусом! Глаз не спускай! Очень может быть, что его алкают, закусивши. Бывают мастаки! А ты не суйся, не откупоривай, пломбы не срывай и другим не давай. Грузчики, говорят, там охочи… Держись крепко!

В руках у Галкина оказалась пачка бланков строгой отчетности с лиловыми записями и печатью, заставившей екнуть сердце не избалованного доверием новичка.

Галкин рванул на третьей передаче, срезая углы и сшибая пустую тару. Он запрыгнул на ленту быстрого конвейера, меж стальных заготовок и выехал к аллигаторным ножницам, не подозревая плохого. «Аллигатор» изготовился разрезать его пополам, согласно технологической карте, чтобы из Галкина получились два обода к стогометателю или сеялке. Но Поля Перетягина, работавшая на ножницах, в последний момент заметила Галкина среди железа и рванула тормоза. Ножницы встали, разинув пасть. Паренек выкатился на землю, не выпуская из рук бланки строгой отчетности.

— Кто ты так-кой? — с испугу заикалась Поля. Галкин молчал, испугавшись задним числом. У Поли Перетягиной было пять детей от двух мужей и ни копейки алиментов. Ничьей крови она не желала и готова была воспитать всех пятерых сама. Она устала от выходок мужской половины общества и лишь устало спрашивала, когда же они, то есть мужики, поумнеют и бросят глупые шутки с женщинами, занятыми работой!

Успокоившись, она подумала, что надо побыстрей женить Галкина, пока он не попал в аллигатор или под пресс и не лишился чего-нибудь жизненно важного. На эту тему она повела горячую беседу с тавровщицей Надей Потеряевой, работавшей по соседству, на плугах и ободах, и скоро к устройству личной жизни Галкина подключились все женщины участка. Наденька оказалась ровесницей Галкина, но была гораздо спокойней и умудренней жизнью. На нее всякий заглядывался, да не всякому она верила. Женщины решили познакомить Галкина с ней, может, чего и получится? А если женщины задумали и пришли, к мнению, то сколько бы Галкин ни прыгал, ему это не поможет…

А Галкин тем временем, не зная сердечных забот, залез скорехонько под состав с готовой продукцией, когда тот собрался тронуться в путь, и напрягал все свои три тысячи лошадиных сил. Машинист, сверившись с выходным светофором, дал гудок и покатил… Составитель в последнюю минуту заметил Галкина, нырнувшего под вагон в середине состава и дал отмашку, требуя экстренного торможения. Машинист лишь с тоской подумал о семье, которая может остаться без кормильца по воле суда…

Галкин вылез из-под вагонов целенький и счастливый, как полтинник, общаться с локомотивными бригадами ему было не в новинку, он в свое время вылезал живехоньким из-под мчавшегося курьерского… На вопрос диспетчера машинист признался, что работать сегодня не может, руки дрожат: потому как чуть не разрезал паренька сегодня возле кузнечного… А может, и разрезал, кто знает, надо поискать у эстакады.