Шрифт:
Попался Наташе вопрос «Россия в Первой мировой войне». Сидит Наташа и ровным счетом ничего не знает.
А академик Ананьич, который экзамен принимает, нервничает. Он же академик, у него дел невпроворот. Я не знаю, какие у академиков дела, но должны же быть.
Не хочется академику Ананьичу Наташу валить. Она, конечно, девушка симпатичная и встретиться с ней еще разок приятно. Но времени нет. Да и лень академику устраивать пересдачи. Он, академик, может, какое открытие делает, а тут к нему Наташа пересдавать припрется.
– Наталья, – говорит академик, – Романовна. Ну скажите мне хоть что-нибудь.
Наташа молчит.
– Скажите мне, – говорит академик, – какие страны входили в Антанту.
Наташа молчит.
– Это же очень просто.
– Англия, – неуверенно произносит Наташа.
– Правильно, – кричит академик и от счастья чуть в ладоши не хлопает. – А еще?
– Франция, – чуть осмелев, произносит Наташа.
Академик совсем развеселился. Процесс-то пошел. Глядишь, и без пересдачи обойдется.
– А еще кто? – спрашивает академик. – Смелее, смелее. Вы же неплохо подготовились.
Академик ошибался. Наташа просто называла страны, которые она знала. И поэтому на вопрос: «А еще кто?» – последовал ответ:
– Германия.
– Тьфу ты, – расстроился академик. – Ну какая Германия? С кем же тогда Антанта воевала?
Этот вопрос Наташу почему-то не смутил. И она уверенно ответила:
– С Советской Россией.
Академик почесал репу и поставил трояк.
Мы обсуждали, что хорошо бы завязать с Наташкой сердечное согласие – иначе говоря, чпокнуть ее во славу Антанты, – как вдруг услышали шум. Внизу, у входа на истфак.
Оказывается, в этот день Петербургский университет посещала английская королева. Вроде бы даже выступала. Но не на истфаке. На истфаке в мое время выступали митрополит Ленинградский и Ладожский Иоанн, а также Жириновский с Лукьяновым. Лукьянов – это такой председатель Верховного совета был. Он еще стихи сочинял.
Замдекана нас на встречу с этим поэтом-председателем насильно загнал. Боялся, что народу мало будет. Куда там! Из всех щелей старые пердуны повылезали. Приковыляли – кто с палкой, кто на костылях.
Их, видимо, еще при Хрущеве с истфака выперли, так они притащились реванш брать.
Ну, Лукьянов нам стихи почитал. С выражением. Чего-то такое:
Спешите медленно, поэты,Свой труд на люди выносить,Не примеряйте эполеты,Не ждите славы на Руси!Мы, собственно, эполетов не примеряли, да и славы никакой, откровенно говоря, не ждали. Мы ждали, когда он закончит декламировать, чтобы в преферанс перекинуться.
А одному старичку стихи очень понравились. Они вообще-то многим понравились. Был у нас доцент, он историю Великой Отечественной войны преподавал. Этот доцент и сам воевал. Правда, в заградотряде. Так доцент даже прослезился. А тот старичок, которому особо стихи понравились, не прослезился, но бросился к Лукьянову и впился в него губами. Прямо в засос мужика закатал. Еле оттащили.
Как-то я отвлекся. Я же говорю, английская королева у нас не выступала. Она в Двенадцати коллегиях выступала. Там еще, помню, Горбачев с Болдыревым выступали. А у нас – Лукьянов с Жириновским.
Но с чего-то взбрело в голову английской королеве до истфака прогуляться. Черт его знает, что у августейших особ на уме.
И стоит английская королева у входа на истфак, а мы, значит, с чердака на нее смотрим.
Кругом охранников – тьма-тьмущая. Стоят вокруг королевы, тупыми головами вертят. А наверх посмотреть не догадываются.
А королева перед нами – как на ладони. Бери винтовку с оптическим прицелом и стреляй. Да что там винтовку, ее из рогатки подстрелить можно, если хорошенько прицелиться.
Перестал я после этого английское секьюрити уважать. У них только в фильмах джеймсы бонды, а на поверку – бестолочь.
– Ты больно-то из окна не высовывайся, – говорит Леха. – Еще заметят.
И вроде как накаркал. Двое в черных костюмах уверенной походкой вошли в здание.
– Это они за нами, – говорит Леха. – Заметили, гады.
– И чего?
– А ничего. Скрутят. А может, сразу пристрелят.
– За что, – говорю, – нас пристреливать? У нас ни оружия нет, ни агрессивных намерений. Только пиво. А пить пиво в присутствии королевы не запрещается.
– А ты почем знаешь, что не запрещается? Может, ты хочешь банкой в королеву запустить и тем самым нанести урон британской монархии. Ты, может, подорвать ее престиж хочешь.
– Ничего, – говорю, – я не хочу.
Слышим: кто-то по лестнице поднимается.
Леха потянул меня за рукав: