– Ты чудо, – хриплю я, сажусь на кровати и протираю глаза. И вдруг замечаю на подносе письмо.

– От кого бы это могло быть?

– Почерк не Рассела?

– Нет, у него больше завитушек.

Вскрываю конверт. Разворачиваю листок бумаги. Нахожу очки. Читаю. Дохожу до последней строчки и покрываюсь мурашками.

Мне написала сама Никола Шарп, замечательная художница, придумавшая книжки про забавных фей. Когда-то у меня была полная подборка комиксов из серии «Радуга». В четыре года я обожала фею Ультрафиолет и мне хотелось, чтобы вся моя одежда была фиолетовой, вплоть до носков и трусиков.

«Дорогая Элеонора Аллард!

Я член жюри конкурса детских комиксов. Сразу предупреждаю, что ты не победила – у нас еще даже не было итогового заседания. И боюсь, ты не попадешь в список допущенных к конкурсу, поскольку твой рисунок пришел без анкеты и через неделю после того, как истек крайний срок подачи. Лично я считаю, что это не имеет значения, но спонсоры нашего конкурса очень щепетильно относятся к такого рода вещам и настаивают на том, чтобы твой рисунок (как и работы прочих опоздавших) не был допущен к рассмотрению.

При иных обстоятельствах я бы подумала, что это безобразие, и забыла бы всю историю на следующий день, но дело в том, что ты и твоя мышка Мертл не выходите у меня из головы. Я вижу множество детских и юношеских работ, и некоторые из них можно признать удачными, но скажу тебе честно: твоя Мертл – очень оригинальная. Я бы гордилась, если бы выдумала ее сама.

Ты просто создана для работы иллюстратором.

С наилучшими пожеланиями

Никола Шарп»

Я так громко взвизгиваю, что поднос в руках Анны вздрагивает и из чашки выплескивается кофе.

– Элли, дорогая, что стряслось?

– Ах, Анна! – только и могу вымолвить я, заливаясь слезами.

В комнату вбегают папа и Цыпа.

– Что случилось? Ты ошпарилась? – кричит папа.

Анна ставит поднос на стол. Пробегает глазами письмо и бросается меня обнимать:

– Умница! Только взгляните, что Никола Шарп написала о нашей Элли! – она сует письмо папе.

– Никола Шарп! Тетя, которая придумала Фею красной малины, ну ту, у которой изо рта вылетает малина, – для большей наглядности Цыпа показывает, как она это делает.

Папа засыпает меня вопросами, Анна смеется, я плачу, Цыпа раздувает щеки. Все сгрудились в моей тесной комнатенке, будто мы снова нормальная счастливая семья, четверка Аллардов, – но тут папа все портит. Он читает письмо и покачивает головой.

– Неплохо, Элли, – уныло произносит он.

– Неплохо? Это все, что ты можешь сказать? – удивляется Анна. – Невероятно! Никола Шарп выбрала работы Элли из сотен, если не тысяч, рисунков! Разве это не чудо? Только вообрази себе – она написала, что хотела бы сама выдумать мышку Мертл!

– Но Мертл не имеет отношения к Элли, – говорит папа. – Ее придумала Роз.

В комнате повисает тишина. Папа редко говорит о маме и еще реже называет ее по имени. «Роз» он произносит с нежностью и грустью. Анна вздрагивает.

Я пристально смотрю на папу. Такое чувство, будто он разрушил все мое счастье. Опять наваливается гриппозное состояние. Все тело ломит.

– Элли ничего не срисовывала, ты это прекрасно знаешь! – резко бросает Анна.

Папа пробегает глазами письмо Николы Шарп и останавливается на последней строчке. Зачитывает всего одно слово – «оригинальная».

Довольно. Знаю, что папа прав… в каком-то смысле.

Но Анна считает иначе и упорно стоит на своем:

– Понимаю, мои дурацкие свитера тебе как кость в горле, но меня поражает другое: ты настолько мелок, что неспособен даже порадоваться таланту собственной дочери.

Папа вздыхает. Анна вне себя от ярости – тяжело дышит, лицо раскраснелось. Цыпа пугается и хватает меня за руку. Я крепко сжимаю маленькую ладошку, мне необходима его поддержка.

Все коту под хвост. Папа прав. Это не я придумала Мертл. Хотя мне казалось обратное.

Надо с кем-нибудь об этом поговорить. Я звоню Магде. Правда, не сразу, потому что Магда по выходным любит утром поспать. На самом деле, она вообще любит поспать, но в будни мама вытягивает ее из-под одеяла, чтобы она не опоздала в школу. Я жду до полудня в надежде застать Магду в состоянии боевой готовности.

Но, оказывается, я слишком долго ждала. Магда уже ускакала.

– Скорее всего, она у Надин, – говорит мама Магды.

– Понятно. Спасибо.

– Почему бы тебе, дорогая, тоже не пойти к Надин?