На портрете он стоит у мольберта. Взгляд сосредоточен на полотне. Это тоже папин портрет, но совсем другой. На нем папа куда моложе, в стильном черном костюме, с аккуратной бородкой, модной стрижкой и плоским животом. Видимо, он находится на какой-то выставке. Может, собственной. Стоит в толпе поклонников. Среди гостей – Анна и мы с Цыпой. Целый выводок длинноногих девиц чокается шампанским. Престарелые господа в костюмах выписывают чеки, покупая картины за астрономические суммы.

– Ах, папа! – голос мой смягчается.

– Вот так. Печально, правда?

– Это… потрясающе.

Но грустно. Папа понимает, что не добился того, к чему когда-то стремился.

– Картина не шедевр, Элли, но это лучшее, на что я способен. Я работал над ней из вечера в вечер и вложил в нее весь мой талант. Хотя все это отчасти лишено смысла. Мне хочется быть таким, – папа показывает на себя молодого, – а настоящий я вот. Старый завистливый идиот.

– Папочка, извини, у меня это случайно вырвалось. Я ничего такого не имела в виду. И ты мне больше нравишься таким, как сейчас.

– Приятно слышать, Элли, даже если ты просто не хочешь обижать своего престарелого родителя.

– Анна тоже больше любит тебя настоящего.

– Не уверен. Она теперь живет в другом мире. Думаю, я ей изрядно надоел. Может, она еще познакомится с модным и успешным дизайнером…

– Все может быть. Но он ей не нужен, папа. Ей нужен ты. Я знаю. Она из-за тебя страшно переживает. Почему ты нам не сказал, что просто пишешь картину?

– Мне нужно было понять, могу ли я создать что-то по-настоящему стоящее. Не хотелось никого ставить в известность раньше времени – вдруг ничего бы не получилось. Вынужденная необходимость.

– А может, подсознательно ты хотел заставить Анну поволноваться? – предполагаю я.

– Она занята выше крыши и даже не замечает, жив я или нет.

– Ну папочка! Ты ведь знаешь, что это неправда. Ты нужен Анне как воздух. Она тебя любит.

– Я ее тоже люблю, – произносит папа угрюмо.

– Тогда почему бы тебе не пойти домой и не сказать ей это?

– Ладно. Домой так домой. Элли, ты правда считаешь, что картина удачная?

– Я же тебе сказала, папа. Восхитительная!

– Ну ладно… Пожалуй, она не так уж плоха. Но надо над ней еще потрудиться.

– В частности, над волосатым носом.

– Это я исправлю сию минуту.

Папа окунает кисточку в розовато-бежевую краску и водит ею по коричневому пятну.

– Слушай, пап, закрась бороду тоже. Давай поглядим, как ты выглядишь без нее.

– Но я всю жизнь носил бороду, – отпирается папа.

– Даже когда был маленьким?

– А то. Когда я был младенцем, у меня была чудесная щетина, когда я научился ходить, отросла козлиная бородка, а в шесть лет я приобрел полноценную бороду, – смеется папа. – Ладно, ладно, давай ее сбреем.

Он ловко закрашивает бороду. Лицо на портрете выглядит до странности голым, но мне нравится.

– Папа, ты помолодел лет на десять.

– Правда? – Папа поглаживает настоящую бороду. – М-м-м… Может, побриться?

– Посмотрим, что скажет Анна. Может, ей нравится, что ты похож на Санта-Клауса.

– Никто не подденет так, как дочь номер один.

Он делает выпад кистью, прицелившись мне в бок. Я хватаю другую кисть, и мы устраиваем турнир по фехтованию. Какое счастье, что папа опять стал таким, как прежде!

Мы возвращаемся домой вместе. Я сразу отправляюсь в постель – пусть папа с Анной побудут вдвоем. Не знаю, сумеют ли они поладить, но за завтраком они оба кажутся необычайно оживленными.

Перед уходом в училище папа чмокает Анну в щеку. Я поднимаю брови, а она чуть краснеет и застенчиво улыбается.

Почтовый ящик набит корреспонденцией. Цыпа вылетает за порог и приносит охапку писем.

– Скучища, скучища, скучища. – Он бегло просматривает деловые письма и вручает их Анне.

– Мама, почему ты получаешь так много писем?

– Из-за свитеров, дорогой. Может, мне скоро придется нанять личного секретаря – отвечать на письма. И найдем хорошую няню – сидеть с тобой после школы, если меня не будет дома. Надо как-то организовать быт! – говорит Анна.

Цыпа держит в каждой руке по письму.

– Это тебе, Элли. Нечестно, я тоже хочу письмо.

– После школы я тебе напишу письмо от кукурузного ковбоя, – обещаю я. – А сейчас давай поглядим, кто мне пишет.