— Мамми! Какить!.. — громко сообщает она, причём, на непривычном здесь, под голландскими «иноязычными» сводами, русском языке. И нетерпеливо дёргает папу, как стоп-кран, за руку. Папа, недоумённо вздёрнув брови, наклоняется к малышке, что такое, почему так не вовремя. Старшая, пятилетняя девочка, услышав это, осуждающе ехидно хмыкнула, отворачиваясь от сестрёнки — нашла, мол, время, и тут же повернулась к гостям, как бы говоря: а я знала, что её не нужно было с собой брать. Маленькая она ещё потому что. Обязательно, что-нибудь, да испортит… Вот, вам, и, пожалуйста! Всегда так.

— Мама, она не хочет, — укоризненно глянув на сестрёнку, по-русски строгим тоном заявила старшая, Эльза. — Это она так шутит!

— Нет, мамми! — буравя маму глазами, сердито при этом нахмурив брови, громко повторила младшая, чётко выговаривая слоги. — Какить!..

Мама и гости весело рассмеялись. Таточка ещё больше надула губки, собираясь видимо заплакать. Предупреждая это, старшая, небрежно махнув рукой, в том же своём поучительном тоне, что-то коротко ей по-голландски сказала. Младшая, сердито сверкнув на неё глазёнками, выслушала, тем же басом, плаксиво ответила на русском.

— Ага! — огрызнулась она. — Ты сама в памперсы!.. — и вновь грозно матери. — Мама, какить!

— Дома надо было «какить»!.. — смеясь, резюмирует Тая, и что-то говорит мужу. Шульц, выслушав, понимающе кивает головой, ещё ниже наклоняется к дочери, и что-то тихонько шепчет ей на-ухо. Та, замерев, прислушиваясь к словам папы, перебегает своими круглыми, жутко хитрыми, чуть уже влажными от набежавших обидных слезинок любопытными глазёнками, от одного незнакомого русского дяди к русской тёте и обратно. Заметно успокаиваясь уже, швыркнула несколько раз носом, раздумывая видимо — зареветь уже или ещё рано. Послушно потом кивнула папе головой, повернулась, и пошла за ним, оглядываясь на гостей, не ушли бы… А старшая в это время, всем своим видом давала понять, а вот с ней, можно хоть куда, уж она-то такого «нехорошего» недоразумения на людях никогда не допустит, она-то уж взрослая.

Забавная сцена полностью растопила неудобство первых минут знакомства, женщины заговорили свободнее. СанСаныч подхватил лёгкий свой чемодан, дорожную сумку, двинулся за Таей.

Ехали они в тёмно-сером, четырёхлетней «выдержки» пятидверном, подержанном семейном универсале «Фольксваген». Машина внешне показалась не очень большой, но уместились все, и багаж запросто вошёл, и обе детские прогулочные коляски тоже.

Гостю предложили переднее сидение, рядом с водителем Шульцем. Татьяна, Тая и девочки разместились сзади… Покатили… Шульц говорил мало, изредка только указывал рукой на важные достопримечательности, больше отвечал на вопросы. А вопросов у гостей было много.

Действительно, как можно было не спросить: «А что это за бетонные, вровень с дорогой, под решёткой, поперёк всего шоссейного полотна, не широкие, миллиметров двести-триста, на глаз, желоба через каждые пятьсот-шестьсот метров идеально-ровной дороги… Всё время, причём. Дождевые стоки что ли?

— Нет, — перевела Тая на русский. — Таким образом строители сохранили пути миграции разным червякам, жукам, лягушкам… Земноводным, в общем. Чтоб не давить… И аварий меньше.

— Серьёзно? — переглянулись гости. Такой трепетной заботы у них, в России, даже о людях нет, не говоря уж о… Ну, заграница, ну, удивила! Вот это уровень отношения к проблеме сохранения живой природы!..

— О, Шульц, Тая, а это что было? — едва не тычась в лобовое стекло, спрашивает СанСаныч, указывая на концы мачт, должно быть океанского судна — две белые мачты с перекладинами и флажки на каждой — как раз проплывали над автодорогой, поперёк всей трассы, прежде чем их машина нырнула в очередной тоннель.

— Где? — запоздало спрашивает Майя, и догадываясь, спокойно сообщает. — А! Это океанские пароходы по каналам к нам заходят…

— Над дорогой!! — вывернув шеи, изумляются гости, вглядываясь в заднее стекло машины, ловя взглядом, совсем, казалось, неуместные здесь, над автострадой, трубы и мачты настоящего океанского теплохода. Сам теплоход естественно виден не был, он прятался за высокими бортами канала, но изумление от этого было не меньшим, наоборот. Это какой же канал нужно было построить, чтобы на нём, и не менее важно, под ним, летали такие вот автомобили. Если б СанСанычу с Татьяной не удалось, пусть случайно, заметить эти мачты над автотрассой, они бы ни за что потом не поверили, что это возможно… Потому, что это не возможно никогда… Оказывается нет… Не только теоретически возможно, но и практически. — Вот это да! — не веря глазам, качал головой бывший технарь СанСаныч.

— У нас же вся Голландия на островах, — неторопливо поясняет Тая. — Потому и соединили всё судоходными каналами, и природные переходы для диких зверей и животных сохранили.

— Как это, для зверей и животных? — Гости пока не выходят из состояния лёгкого шока, не успевают приходить в себя. — Ещё и для зверей?!?!

Нет, не дикие они, русские они, российские. Смеяться над ними не нужно. Не в стране, не у них в городе, ни в кино такого ещё не показывали. До них ведь часов двенадцать непрерывного лёту со скоростью девятьсот километров в час от этой развитой-переразвитой Европы… Отстали они несколько или опередили их… Сразу и не понять, к этому привыкнуть надо.

— Да. Только так можно было сделать землю удобной для людей и для зверей. — Спокойно пояснила Тая. — Таким именно образом, естественный природный ландшафт в Голландии для зверей был и сохранён… Учёные вычислили пути миграций, их потом и оставили… К такому, очередному, мы как раз и подъезжаем… Смотрите! Видите?

— О! — Гости вновь заглядывают в окна машины, видя наплывающую на них густую щетину зелёного леса привольно раскинувшегося поперёк всей автострадой… Будто под ровную сопку потом нырнула машина в тоннель. Метров сто просвистела по шумной, но ярко освещённой искусственным светом тоннельной трубе, и вновь вынырнула на белый свет, под тёплые солнечные лучи… Вот, здорово! — Да, умно тут у вас. — Завистливо, в слух, отметили гости.