— Да, собирать! Да, и по территории! Там, у нас, её чёрт ногу сломит. Собирай, я тебе сказал! Я тебе разрешаю. Возьмёшь сейчас в транспортном цехе телегу и автокран… Транспортный цех! Начальник! Слышишь, нет?

— Да здесь я, слышу!

— Здесь он!.. Слышит… Тоже разгильдяй, понимаешь. Сейчас и до тебя дойдём. Слышал приказ? Дашь сейчас же шестому цеху телегу с трактором и кран…

— Валерий Николаевич, так у меня же вся техника по цехам ушла! — довольно наиграно удивляется начальник транспортного цеха. В таком тоне ему, в течение дня, часто приходится разговаривать.

— А мне по-хер, куда она там у тебя ушла… Сбегаешь, и вернёшь…

— Так ведь цеховые заявки же там, я говорю, Валер…

— А я повторяю, мне по-хер твои все заявки!.. Всё равно просто так целый день по заводу балду гоняют, бензин жгут… дармоеды. Снимешь, я сказал!

— Ну, хорошо, хорошо, я сниму, — то ли обижается голос, то ли грозит… — Но пусть тогда на меня докладные не пишут. — Громко заявляет начальник транспортного цеха, зная, что его сейчас слышат все начальники цехов.

— Я смотрю, ты совсем у нас обнаглел, да? Пуп земли, да? Кадровик… Начальник кадров! Объяви-ка в приказе выговор начальнику транспортного цеха за болтовню и неполное служебное соответствие… — директор прилюдно одёргивает вроде бы «зарвавшегося» наглеца.

— Так у него уже есть три таких предупреждения, — осторожно напоминает кадровичка, — Вал…

— Значит, ещё одно объявите! — наступая, гремит в динамиках раздражённый директорский голос. — Мне вас учить что ли?

— Хорошо, Валерий Николаевич.

Селекторное совещание сейчас слушают все, во всех цехах и службах. Работы обычно прекращаются, потому что начальники цехов, их замы и мастера, обязаны находиться в кабинетах начальников цехов, участвовать в совещании. Пользуясь этим, работяги, не выключая станков, вытирая ветошью руки, быстренько собираются за столами «Для отдыха», под неподалёку висящими динамиками, забивают козла в домино, курят, слушают, посмеиваясь, как директор разделывает под орех очередного начальника цеха, травят анекдоты. Перекур.

— Так то! — довольными нотками вибрирует директорский голос в динамике. И снова сурово. — Слыхал, транспортный?

— Угу! — доносится в ответ, но с вызывающей, укоризненной бодростью. — Спасибо, Валерий Николаевич!

— Пожалуйста, Виктор Васильевич! — в свою очередь саркастически, расшаркивается директорский голос, и вновь звучит грозно, с нарастанием, для всех. — И хватит мне паясничать тут, понимаешь! Это вам не самодеятельность здесь какая… танцы-шманцы! У нас завод, понимаешь! Государственное предприятие! Забыли?! Госплан! Госзаказ!! — и оборвал на высокой ответственной ноте, как задохнулся. Выдержав внушительную грозную паузу, словно на весах взвесив важность сказанного, уже серым, безапелляционным, начальственным тоном, продолжает вести селекторное совещание. — Ты слышишь, Сташевский… Шестой?

— Слышу!

— Берёшь, значит, технику, снимаешь всех своих тунеядцев, и к вечеру, чтобы три вагона металлолома были у меня сданы. Понял? Три!

Рабочие шестого цеха, играя в домино, жмурясь от дыма сигарет, понимающе с усмешкой переглядываются, ожидают «законный» вопрос. И он звучит.

— А как же тогда план по-цеху, Валерий Николаевич? — спрашивает в динамике голос начальника шестого цеха.

— Да на хера мне сейчас нужен твой план! — вновь злостью взвивается голос директора от ярости и негодования, — если у меня партбилет из-за тебя, разгильдяя, завтра в Крайкоме отберут. Я же не сумасшедший! — в динамиках слышатся невнятные, сдержанные возгласы понимания и поддержки присутствующих в кабинете директора, и явно укоризненные, внятные, в адрес безответственного начальника шестого цеха. Голос директора, получив подхалимскую поддержку, крепнет. — Кто у нас за металлолом на заводе отвечает, я спрашиваю, ты или я? — ехидным тоном интересуется он, и сам же себе отвечает, как рубит. — На заводе — ты! Приказ помнишь? Кадры!..

Кадровичка от волнения отвечает с преступным запозданием. От этого голос её звучит совсем невнятно.

— Слушаю вас, Вал…

— Что вы мне мямлите там!.. — перебивая, уже всерьёз злится директор. — Не выспались, что ли? Я вас спрашиваю, его роспись под приказом есть?

— А как же! Есть, Валерий Николаевич. Всё, как положено. — Звенит напряжённый от испуга женский голос начальника отдела кадров. — Александр Александрович сразу тогда расписался…

— Вот, значит, выполнять обязан. — Резюмирует директор.

— Да я понимаю… что обязан, — вяло соглашается начальник шестого цеха, — а где я его возьму столько? Три вагона, это же сто восемьдесят тонн!

— На территории, Сташевский, я сказал, на территории. — Раздражением бьётся директорский голос. — Соберёшь всё, что не отмечено крестиками… Понял? Главный инженер, крестики проставил?

— Так точно, Валерий Николаевич, мелом, давно. — Мгновенно реагирует голос главного инженера.

— Вот, значит, всё уже для тебя на заводе мы сделали, товарищ Сташевский. Только пройдись, не ленись. Что без крестиков, значит, всё в вагон. Понял?

— И даже если новое, но без крестиков, тоже грузить? — с тонким сарказмом в голосе переспрашивает начальник первого цеха. Ему можно оппонировать директору, все знают, он недавно Орден Ленина за долгую трудовую деятельность на заводе и высокие цеховые показатели получил… Давно пенсионер, но член бюро Крайкома.

— Тоже… я сказал! Всё! Всё в вагон, — рокочет тяжёлыми басами динамик. — Даже если в масле! даже если в ящиках!.. Сдача металлолома — это сейчас главное. Как Госзаказ… со всеми вытекающими, значит… Понятно я говорю? Понятно?