«Все трое убитых ходили на скачки. Они общались с Ферменом Кабриером, который явно ведет двойную жизнь. Может, они отваливали ему его долю? Может, у него и правда рыльце в пушку? Сейчас голова лопнет. Надо было и вправду рискнуть, поставить парочку франков на этого Каламбредена. Так, спокойствие… Думай, Жозеф. Может, Барнав покрывал Кабриера и поэтому нарисовал труп и воткнутую в него косу и написал всякие гадости на пороге бакалеи? Если это так, вполне возможно, что он и зарезал третью жертву! Тогда при чем тут Шарлина?»

Рассуждения так захватили Жозефа, что он поскользнулся на куриной косточке и рухнул на траву. Тут неприятное воспоминание отвлекло его, и он даже забыл отряхнуться и поправить костюм. Ведь профессор Фальб правильно произвел расчеты: конец света наступит послезавтра.

Закрепив на запястье подушечку с иголками, костюмерша билась над сценическим костюмом, который не сходился на Арно Шераке.

— Это же надо в таком юном возрасте такое брюхо-то отрастить! Если так будет продолжаться, он сможет завязывать шнурки только перед зеркалом, да еще, не дай господь, сцена под ним провалится!

Стук в дверь прервал ее гневную филиппику. Костюмерша сделала вид, что не расслышала. Но, не слыша реакции, незнакомец толкнул дверь и вошел. Немедленная выдача синенькой купюры тотчас же прервала поток проклятий. Булавки веером упали на ковер.

— Не уколитесь, — посоветовал Виктор. — Я к вам ненадолго. Вы наверняка знаете всех актеров как облупленных. Меня интересует мадемуазель Понти, я ее преданный поклонник. Где она обычно ужинает после спектакля?

Костюмерша мельком взглянула на его отражение в зеркале и поправила выбившуюся из прически прядку. Везет же этой кривляке Шарлине, такого любезного, обаятельного мужчину охмурила! Ну, в конце концов, ей ничего не мешает тоже попытать счастья.

— По вечерам она никогда не отступает от правила: нужно пойти и расслабиться после рабочего дня с другими актерами в одном не слишком дорогом, но известном ресторанчике под названием «Модный бык» на улице Валуа, при выходе из галереи «Орлеан».

— Как жаль, что я не знал этого в четверг, 2-го числа! Я в этот вечер принес ей большой букет, но зал был полон, мест не было, и я не стал высиживать в кафе до конца спектакля со своими гардениями!

Костюмерша, виляя бедрами, прошлась по комнате, наклонилась, подобрала нитку и подошла к Виктору.

— О! Я что-то припоминаю: нет, правильно вы ее не стали ждать! В четверг 2 ноября пьеса началась с двадцатиминутным опозданием, произошел один неприятный случай. У нас в театре дамы допускаются в партер только с непокрытой головой, запрещены шляпы и любые другие головные уборы. А второго одна зрительница отказалась снять шляпу, такой у нее был шелковый капот и на нем целый фруктовый сад — и яблоки, и виноград, и сливы. Произошел скандал, пришлось поправлять всей труппе макияж. Кстати сказать, мадемуазель Понти такая бездарность! Ну, публика разнервничалась, тем более что в четверг много зрителей по абонементам. Точно-точно, припоминаю, что, поскольку было поздно, мадемуазель Понти прямиком отправилась домой.

— А седьмого? Я тоже все ноги оттоптал, ожидая ее.

— Я вам не почтовый календарь! Вы думаете, вы один такой за ней приударяете? Седьмого она усвистела с капитаном стрелков, вся грудь в орденах, ну а дальше не знаю, я свечку не держала.

Виктор, хоть весь и кипел от любопытства, флегматично заметил:

— А она что, недавно болела? До меня дошли слухи, что ее не было в театре… Вечно ходишь, ходишь, пытаешься ее застать… Вот 29 октября я столько времени потерял напрасно!

Костюмерша огорченно скривила губы, что означало: жалко, вам не пришло в голову прибегнуть к моим услугам, я была тогда совершенно свободна!

— Да, мадемуазель Понти отсутствовала целую неделю, ездила на похороны бабушки. Вот уж ее дублерша радовалась! Ну, непростое дело съездить на юг и обратно!

— На юг? Какой еще юг?

— Юг Франции, какой же еще! Не в Антарктиду же, это как-то слишком далековато! Ну даете! Похоже, вы не семи пядей во лбу, а?

Виктор нахмурился, пытаясь нащупать в памяти воспоминание о какой-то чрезвычайно важной детали. Что же ему такое сказала мадам Ноле, мама бедного маленького Флорестана, по поводу Лины Дурути?… «Она баскского происхождения». Не означает ли поездка на юг Франции к родне, что Шарлина и Лина — одно и то же лицо?

Он не без труда освободился от заигрываний костюмерши, обещав ей, что будет ее навещать каждый свой приход в театр.

— Меня зовут Амандина, — игриво обронила она на прощание.

Он собирался поужинать в «Модном быке», но там не было свободных мест. Пытаться договориться с официантом в длинном белом фартуке было бесполезно: ему надо было накормить слишком много народу. Тот, которого Виктору все же удалось поймать, грубовато ответил:

— Зря вы думаете, что нам как-нибудь удается отмечать завсегдатаев, да еще когда они все вместе собрались!