– Вы с ума сошли, – снова повторил ее муж и глотнул рома.

– Тогда вам решать. Если вы расскажете им об Йигере и этой комнате, они, возможно, отыщут убийцу Марии быстрее, чем нашел бы я. Мы с мистером Вульфом. Если не расскажете, мы его найдем, но я не знаю, сколько на это понадобится времени. Хочу, чтобы вы поняли: если ее смерть не имеет отношения к Йигеру, тогда неведение не помешает полиции, а знание не поможет. С этим все ясно. А вот если имеет, тогда очень важно, как вы поведете себя. Расскажете полиции об этом доме и его владельце, рискуя быть обвиненными в убийстве Йигера? Или предоставите мистеру Вульфу и мне заняться этим делом?

– Если бы мы уехали прошлой ночью… – проговорила миссис Перес. – Она не хотела ехать. Если бы я настояла…

– Не говори так! – воскликнул Перес. – Не говори!

– Но это правда, Сесар.

Она встала, подошла к столу и налила ему еще рома, потом опять села на кровать.

– У нее ничего никогда не было с мистером Йигером, – сообщила она мне. – Она даже ни разу не говорила с ним. Никогда не видела той комнаты. Она ничего про это не знала – про него и про людей, которые сюда приходили.

– Вот в это я ни за что не поверю! – заявил я. – Можно, конечно, допустить, что неглупой девушке ее возраста совсем не любопытно, что творится в доме, где она живет. Но лично я в это не верю. Где она была ночью в воскресенье, когда вы выносили тело Йигера из дома и опускали в траншею?

– Спала в своей постели. В этой самой постели, на которой я сижу.

– Это вы думали, что она спала. У нее был чуткий слух. Она услышала, как я вошел в дом во вторник вечером. Когда я шел по коридору, дверь этой комнаты была приоткрыта, а ваша дочь стояла у двери в темноте и наблюдала за мной через щель.

– Вы с ума сошли, – вскинулся Перес.

– Мария не стала бы так себя вести, – возразила мать.

– Но она повела себя так! Я открыл дверь, и мы с ней поговорили – обменялись несколькими фразами. А почему, собственно, ей было не вести себя так? Почему умной девушке не интересоваться тем, что происходит в доме, где она живет? Нелепость какая-то! Итак, дело обстоит следующим образом: если вы не собираетесь рассказывать полиции о Йигере, а согласны, чтобы убийством занимались мы с мистером Вульфом, мне нужно выяснить, что такого сделала, сказала или просто узнала ваша дочь, что кому-то понадобилось ее убить. Пока я этого не выясню, нет никакой надежды сдвинуться с мертвой точки. Очевидно, от вас я этого не узнаю. Полиция делала здесь обыск?

– Да. В этой комнате. Первый полицейский, который пришел.

– Он забрал отсюда что-нибудь?

– Нет, сказал, что ничего не брал.

– Я был здесь, – заявил Перес. – Не брал.

– Тогда, если, конечно, вы предоставите действовать нам с мистером Вульфом, это первое, чем я займусь. Посмотрим, не найду ли я чего в этой комнате или в других. Двое управились бы скорее. Не подниметесь ли вы наверх, чтобы позвать моего человека? Впрочем, нет, лучше не надо. Он и так знает больше, чем нужно. Вам обоим следовало бы лечь в постель, но полагаю, вы этого не сделаете. Идите на кухню и постарайтесь что-нибудь съесть. Вам не стоит находиться тут, пока я буду искать. Мне придется разобрать постель. И осмотреть все ее вещи.

– Бесполезно, – усомнилась миссис Перес. – Я знаю все, что у нее было. Мы не хотим, чтобы вы тут рылись.

– Хорошо. Тогда мы с мистером Вульфом умываем руки, и за дело берется полиция. И в этом случае рыться здесь буду уже не я, а дюжина полицейских, а они очень дотошные. Причем присутствовать при этом вы опять-таки не сможете. Потому что будете арестованы.

– Теперь это уже неважно, – отмахнулся Перес. – Может, я и заслуживаю того, чтобы меня арестовали.

Он поднял стакан, который едва не выскользнул из его пальцев.

Миссис Перес встала, подошла к изголовью кровати, откинула покрывало.

– Вот увидите, – стояла на своем она, – ничего здесь нет.

Через полтора часа мне пришлось признать, что она права. Я проверил матрас, опустошил ящики, вынимая из них одну вещь за другой, сдвинул коврик и обследовал каждый дюйм пола, вытащил из платяного шкафа всю одежду и осмотрел стенки, светя себе фонариком, отодвинул комод и оглядел его сзади, перелистал штук тридцать книг и стопку журналов, вынул из рам четыре картинки – в общем, проделал все, что полагается делать при обыске. Теперь я был знаком с Марией гораздо лучше, чем при ее жизни, но не обнаружил ни малейшего намека на то, что она хоть что-то знала об Йигере, его гостях и комнате наверху и что все это хоть сколько-нибудь ее занимало.

Переса уже не было с нами. Он совсем опьянел, мешал мне, когда я пытался скатать коврик, и мы отвели его в соседнюю комнату и уложили. Кровать Марии снова была застелена, на ней сидела ее мать. Я стоял у двери, потирая руки и хмуро озираясь.

– Я же говорила вам: ничего, – заметила миссис Перес.

– Ну да, я слышал.

Я подошел к комоду и выдвинул нижний ящик.

– Не начинайте снова! – взмолилась она. – Вы как мой муж. Такой же упрямый.

– Кажется, я проявил недостаточно упрямства с этими ящиками.