Нацепив только что приобретенные вещи поверх собственных и измазав грязью лицо, башмаки и брюки, Холмс шатающейся походкой вернулся к «Кораблю и якорю». В пивной, как и вчера, было многолюдно, сильно накурено и очень шумно. Когда сыщик вошел, в его сторону повернулось несколько голов, но никто не обратил особого внимания на нового посетителя, явно принадлежавшего к их кругу. В портовых забегаловках вроде этой незнакомые лица вовсе не редкость. Холмс приблизился к барной стойке, заказал пинту эля и сразу сделал большой глоток, так как места, чтобы спокойно расположиться и не спеша выпить свое пиво, здесь не нашлось. Заметив в углу свободный стул, Холмс занял его и, привалившись головой к стене, сделал вид, будто в подпитии задремал, но оставил глаза чуть приоткрытыми, чтобы наблюдать за обстановкой. Не проходило и минуты, чтобы в пивной не раздавались чьи-нибудь крики, грозившие вылиться в потасовку между несколькими забулдыгами. В ссорах не было ничего из ряда вон выходящего, и потому они не слишком беспокоили Холмса: спорщики сперва хорохорились, но потом в большинстве случаев уступали настояниям приятелей и успокаивались, до поры уняв свою спесь. Сыщик терпеливо просидел около часа, время от времени делая маленький глоток эля и снова «засыпая». Наконец, ему повезло: в пивную вошел тот самый человек с большим шрамом на лице.

Как и в прошлый раз, мужчина со шрамом занял дальний столик на противоположном конце заведения. Вокруг сновало множество людей, и следить за кем-то тут было непросто, но так как Холмс, прикинувшийся выпивохой, не вызывал интереса у окружающих, он мог спокойно наблюдать за своим объектом сквозь толчею. В прошлый раз сыщик едва успел рассмотреть этого человека – через несколько минут ему самому стало уже не до слежки. Теперь же, выиграв благодаря маскировке время, он получил отличную возможность не спеша изучить эту странную личность. Росту в мужчине было около пяти футов десяти дюймов, одежда на нем была старая, но не заношенная – во всяком случае, простые рабочие или обитали ночлежного дома такую не носили. Он явно обладал некоторыми средствами, но для чего-то притворялся бедняком. Когда мужчина поднес ко рту кружку с элем, на внутренней стороне руки повыше локтя у него показалась татуировка; Холмс, некогда изучавший рисунки наколок, без труда определил, что ее обладатель служил в торговом флоте. Казалось, мужчина никого здесь не знал, однако он непрерывно шарил глазами по помещению, точно выискивая кого-то. Так прошло пятнадцать минут. Холмс продолжал внимательно наблюдать за мужчиной со шрамом. Наконец входная дверь снова открылась и в переполненную пивную вошел какой-то человек. В руках он держал обернутый коричневой бумагой ящичек длиной не более фута по каждой стороне. С такого расстояния трудно было понять, что это такое; кроме того, из-за непрестанно мелькавших в поле зрения Холмса людей, а также из-за того, что вошедший высоко поднял воротник и надвинул на глаза шляпу, сыщик не сумел разглядеть его лица. Мужчина сел спиной к Холмсу, склонился к человеку со шрамом, тотчас вытащившему небольшой кошелек, и они обменялись несколькими словами. Хотя лица вновь прибывшего сыщик не видел, он заметил его напряженную позу, ссутулившиеся плечи и трясущуюся голову. Человек со шрамом еще плотнее придвинулся к своему приятелю и приблизил губы к его уху. Холмс широко раскрыл глаза, пытаясь различить, о чем они толкуют. К несчастью, из-за царившей в пивной сутолоки он видел обоих мужчин будто в калейдоскопе: общая картинка складывалась, но некоторые детали отсутствовали. Цепкий взгляд Холмса остановился на лице человека со шрамом: он старался прочесть по губам, что тот говорит, но из-за постоянного мелькания фигур смог различить лишь несколько коротких отдельных фраз, смысл которых остался неясен: «время на выполнение…», «решение принято…», «приказали…», «еще три ларчика…», а главное, леденящие душу слова: «свидетелей не оставлять». Холмс, проклиная себя за неудачно выбранное место и мечтая оказаться поближе, чтобы иметь возможность слышать, о чем говорят те двое, стал соображать, как бы к ним подобраться, но в этот момент человек со шрамом вновь откинулся на спинку стула, пристально изучая своего сообщника и холодно улыбаясь. Судя по жестикуляции, теперь заговорил его визави, однако вскоре он поднялся, а принесенный с собой и стоявший на полу ящичек осторожно подвинул ногой в направлении человека со шрамом.

Холмс отчаянно сожалел, что с ним нет его верного Уотсона: ведь сейчас пивную готовились покинуть целых двое подозреваемых, за которыми надо было проследить. Уотсон с радостью отправился бы за одним из них, а Холмс пустился бы по следу другого. Но верного друга и спутника тут не было, и сыщику надо было решать, за кем из этих двоих идти. С одной стороны, мужчина со шрамом представлялся более подходящим кандидатом для слежки, но его было легче опознать. Скорее всего, человек с такой яркой приметой известен в полиции. В то же время второй персонаж пока являлся новым членом этого уравнения, и личность его до сих пор не была установлена, что в настоящий момент представлялось Холмсу более важным. Выяснить, кто такой мужчина со шрамом и что лежит в ящичке, будет не так сложно, а вот если удастся что-то узнать о его сообщнике, возможно, это прольет свет на все дело в целом. Время от времени каждому человеку приходится совершать выбор. Холмс преуспел в своем ремесле не в последнюю очередь потому, что умел в нужную минуту принять правильное решение.

Понимая, что незнакомец собирается уходить, Холмс встал, все той же неверной походкой добрался до двери, вышел на улицу, быстро перескочил на другую сторону и стал дожидаться, когда объект наблюдения покинет пивную. Через несколько мгновений он увидел, как знакомая фигура в пальто и шляпе приближается к двери, собираясь выйти. Поглубже нахлобучив шляпу, мужчина опустил голову и зашагал к центру города. Холмс по другой стороне улицы направился вслед за ним. Он перестал пошатываться, чтобы по его походке уже нельзя было признать в нем забулдыгу из «Корабля и якоря». Конечно, обычные люди редко обращают внимание на такие детали, но Холмсу, учитывая его профессию, не следовало забывать, что он имеет дело с не совсем обычными людьми. Они успели пройти всего несколько сот ярдов, затем незнакомец подозвал проезжавший мимо кэб. Едва экипаж остановился, чтобы принять пассажира, Холмс стремглав бросился к задку и тихонько забрался на подставку для багажа. Ему уже не раз доводилось проделывать подобные штуки, несмотря на всю их рискованность.

Кэб выехал из Лейта, пересек центр города и направился дальше, в не знакомый Холмсу район. Старый город Эдинбурга ничем не напоминал богатые, благополучные кварталы Нового города. По обеим сторонам узких улочек высились мрачные доходные дома; здесь царили нищета, болезни, преступность. Кэб остановился на Хай-стрит. Холмс соскочил с выступа и с непринужденным видом отошел подальше, пока незнакомец выходил и расплачивался с извозчиком. Мужчина направился в сторону замка (улица здесь чуть забирала вверх) и немного погодя свернул в проход между домами. Холмс сделал то же самое, ни на миг не выпуская свою добычу из поля зрения. Пройдя несколько шагов, незнакомец зашел в подъезд доходного дома. Холмс последовал за ним и тоже стал подниматься по лестнице. Наконец он услышал, как в замке заскрежетал ключ, дверь открылась и почти сразу же вновь захлопнулась.

Запомнив адрес и заключив, что в данный момент продолжать слежку бессмысленно, сыщик решил вернуться в город и, если повезет, попытаться увидеться с констеблем Мортхаусом, чтобы обсудить последние новости.

Убийство Энни Шьюри доставило очередной трагический повод для встречи Мортхауса с инспектором Фаулером. Мортхаус как раз наблюдал за тем, как труп выносят из квартиры, когда приехал его начальник – гораздо раньше, чем ждал Джеймс. Глядя перед собой сердитым мрачным взглядом, Фаулер вошел в квартиру и прямиком направился в большую комнату, бросив:

– Что тут стряслось, Мортхаус?

Констеблю начинал надоедать тот резкий тон, который частенько позволял себе Фаулер, разговаривая с ним, однако он почтительно ответил:

– Убита Энни Шьюри, сэр, одна из служанок Тернеров. Ее жестоко избили и зарезали, сэр.

– И что вы об этом думаете? Обнаружили какие-нибудь улики?

– Ничего примечательного, сэр.

Фаулер метнул на Джеймса испепеляющий взгляд:

– Об этом мне судить, констебль! Или вы уже заделались детективом?

Мортхаус почувствовал, что в нем поднимается обида:

– Я лишь сумел установить, что убийца был левшой и жертва, судя по всему, его знала, потому что следов взлома в квартире нет. Больше ничего не известно.

– Значит, свидетелей не было?

– Нет, – подтвердил Мортхаус.

Фаулер внимательно посмотрел на него, и констебль спросил себя, не видел ли кто, что прежде он уже приходил сюда вместе с Шерлоком Холмсом. Однако Фаулер скоро отвел взгляд и продолжил осматривать комнату.