Мы с Наташей уже довольно неплохо держались на кентавре, и нам эта верховая езда, даже понемногу начала нравиться. И вот как всегда, когда к чему-то хорошему только-только привыкнешь, оно кончается.

– Видишь вон тот холм, герцог Адал? – вдруг остановился и спросил меня Фолус.

Перед нами была самая настоящая гора, так что трудно было ее не увидеть.

– Так вот там и работают три сивиллы.

Через десять минут мы уже были у подножья горы, где обнаружили целую очередь граждан, у которых, по-видимому, тоже возникли важные вопросы. Около узкой тропы, которая вела к вершине, бродили позвякивая оружием и стреляя суровыми взглядами девять героев, своим видом больше напоминающих разбойников с большой дороги, полтора десятка женщин из самых разных сословий сидели в жидкой тени терновника, что-то между собой обсуждали и поедали разную снедь, что лежала перед ними на постеленной, на землю скатерти. Среди них были и совсем юные девицы, и почтенные старушки. Еще один человек обратил на себя мое внимание. Одетый чуть не в лохмотья, давно небритый, невысокий, слегка полноватый, слегка лысоватый, нос картошкой, широкое красное и губастое лицо и кругленький животик, выдавали большого любителя выпить. Возраст его колебался где-то между сорока и пяти десятью. В глазах у него была почти вселенская грусть. При виде вновь прибывших, маленькие глазки его заблестели, он оживился, торопливо облизал пухленькие губы, вылез из бочки, в которой лежал и с любопытством уставился на нашу компанию.

– Видать что-то в мире произошло новое, – сказал он, – если амазонка восседает на кентавре, а чумазая рабыня едет за спиной своего господина.

Он это что, про Наташу? Ну и достали они меня все с этой рабыней! Наташу, кажется тоже.

– Ты на себя посмотри! – тут же накинулась она на него. – Кого ты называешь рабыней, бомжара несчастный!

Она еще хотела что-то добавить, но я остановил ее.

– Кто последний? – спросил я, окидывая взглядом очередь.

– А тут нет первых или последних, – ответил бомжик. – Каждый идет тогда, когда посчитает, что его вопрос назрел.

– Очень хорошо, – обрадовался я, – тогда мы пошли.

– И опять не правильно, – заметил он и полез обратно в бочку. – Ходить к оракулу можно только по одному. Старухи пугливые, больше одного в день не принимают. Понятно?

Голос его из бочки стал глухим и далеким. Смешной мужик.

– А вы конечно Диоген? – смеясь, спросил я.

Он выглянул из бочки словно мышь из норы, опять облизала губы, видимо его мучила жажда, и неуверенно произнес:

– Он самый, Диоген из Лаэрта. А ты откуда догадался, пришелец? Или слухи о моей мудрости дошли и до твоих мест?

– Твоя мудрость известна всему миру! – торжественно воздел я руки. Почему не сказать человеку приятное?

– Хвала богам! – сказал Диоген, снова вылез из бочки и подошел ко мне. Преданно заглянул в глаза и вытащил из-за пазухи огромную глиняную кружку. – За это стоит выпить.

– Дело вполне достойное винного возлияния, – согласился я.

Диоген обрадовался, словно я уже предложил ему выпить. Кружка его задрожала от нетерпения.

– Так не нальешь ли ты, путник ищущий мудрости, знаменитому философу, у которого вот уже с утра не было во рту ни капли? Больше тут некому утолить мою жаждущую света познания истины, которое, как уже давно известно, на дне кувшина с вином. Они, – философ кивнул на старушек, которые сразу же с ругательствами замахали на него руками, обзывая забулдыгой и пьяницей – говорят, что с меня хватит. Где же хватит? Разве истины может хватить? Без нее я чувствую, что умираю.

– Успокойся, дорогой Диоген, – похлопал я его по плечу, – мы не дадим тебе умереть. Геркулес, открой бурдюк и угости товарища тем вином, что у нас есть.

– Хвала Юпитеру! – закричал Диоген. От радости и умиления на его глазах даже заблестели слезы. – И хвала тебе, незнакомец!

– Его зовут Адал Атрейосс, – с искренней гордостью за меня, пояснил Геркулес, наполняя кружку Диогена вином. – А прозвище его Крутой Пришелец.

– Хвала тебе, Крутой Пришелец! – крикнул Диоген. Он хотел еще что-то прибавить, но не успел, потому что вино с громким бульканьем полилось в его измученную сушняком глотку. Зрелище было столь забавным, что все вокруг заулыбались. Все-таки люди всегда с сочувствием относятся к пьяницам.

Я решил больше не задерживаться. Спрыгнул с кентавра и направился к вершине. Чего время тянуть?

– Постой! – крикнул Диоген, с трудом оторвавшись от кружки. – А разве ты не выпьешь вместе со мной?

– Сначала дело, – не оглядываясь ответил я и пошел дальше. – Веселье потом.

И тут славные герои, которые без дела слонялись тут и месили ногами пыль, все как один, встали передо мной. И грудь у всех колесом в мою сторону.

– Не понял! – вежливо сказал я. – Вы тоже жаждете света истины?

– Куда прешь? – самым хамским образом налетел на меня один из них – кривоногий хмырь с щетинистым словно ершик для мытья посуды лицом. – Не видишь что ли, тут очередь?

– Пардон, – ответил я, несколько удивленный таким обращением, – а разве…

– Разве! Вот когда мы туда сходим, тогда и ты пойдешь, но не раньше. А то лезут тут всякие!

Вот так! И тут хамство и грубость процветают маковым цветом. Я все же решил до конца оставаться интеллигентным человеком.

– Тогда попрошу вас пройти к оракулу, а мы уж после вас, так и быть.

Кривоногий и его дружки усмехнулись:

– Наше время еще не настало. Мы еще не продумали до конца наши вопросы.

Вот козлы! Спокойно, Адал! Спокойно. Сохраняй свое достоинство до конца. Ты герцог Атрейосс, президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора, Крутой Пришелец и Супермужчина. Великий герой.

– Тогда, пожалуйста, дайте пройти мне. У меня очень спешное дело. Я должен найти…

– Вот тебе! – Сразу девять потных и волосатых кукишей глянули мне в лицо. – Или жди нас, или вали отсюда, пока мы тебе уши не оборвали!