— Я думаю, будет уместнее вернуть вам ключ после того, как вы закончите обучение в Академии, — наконец, заключил «светлый», покровительственно на меня посмотрев. — Тогда вы будете хорошо знать, с чем имеете дело, и не совершите непоправимой ошибки.

Я чуть не фыркнул.

Не смешите мои ботинки, господин маг. Хотите сказать, что я должен вам оставить беспрепятственный доступ в свой дом на то время, пока меня тут не будет? Рассчитывать на вашу порядочность, прекрасно зная о том, что арка позволит вам приходить и уходить отсюда незамеченным? Зная вашу настойчивость и помня о высказанном желании порыться в моих вещах, я лучше доверю ключ какому-нибудь спившемуся прощелыге, чем рискну оставить его вам. Так что не заговаривайте мне зубы и не тыкайте в глаза теми самыми прописными истинами, о которых только что говорили.

— И все же я настаиваю, — смиренно обронил я вслух, не поднимая глаз. — Телепортационные арки не входят в перечень артефактов, обязательных для контроля представителями Совета. Поэтому вы можете не беспокоиться — я не стану использовать ее во вред себе или своим близким.

У мастера Лиуроя раздраженно дернулся уголок рта.

— Вы не понимаете, о чем просите, барон!

— Думаю, понимаю. Хотите, я покажу вам свой кабинет, господин Лиурой?

От неожиданности «светлый» поперхнулся и воззрился на меня так, словно увидел привидение.

— Простите, что? — неверяще переспросил он.

— Кабинет, — повторил я, как глухому. — Его сиятельство как-то обмолвился, что вы изъявляли желание взглянуть на доставшиеся мне от мэтра Гираша артефакты… так вот, я предлагаю вам на них взглянуть. Возможно, тогда вы измените свое отношение ко мне?

— Вы предлагаете мне осмотреть их добровольно? — на всякий случай уточнил маг.

— Абсолютно.

— Хорошо, — согласился он и бодро поднялся с кресла. — Ведите, барон. Я действительно не могу отказаться от вашего любезного предложения.

Еще бы. Ничуть в этом не сомневался.

Мысленно усмехнувшись, я поднялся на второй этаж и с готовностью распахнул дверь в святая святых — свой кабинет. Правда, это было уже не то помещение, в котором я действительно работал, потому что оно как раз переехало в более удобное место, в подземелье, где я теперь знал каждый уголок, но для «светлого» и это сойдет. Хотя бы потому, что оставшиеся здесь артефакты были самыми настоящими, а чучела и черепа — и подавно. Только вчера любовно протирал каждый из них чистой тряпочкой, чтобы получше блестели.

Оглядев небольшую комнату, до отказа забитую всевозможным хламом, мастер на мгновение растерялся. Понимаю… да… обычно люди моей профессии более аккуратны, но что поделаешь — люблю организованный хаос, в котором только я могу точно знать, что и на каком месте должно лежать.

Я умышленно не стал убирать темную драпировку со стен и снимать скалящиеся отовсюду черепа. Скелеты тоже оставил стоять в углах, как караульных, и даже навесил на них простенькую иллюзию, поддерживаемую одним несложным артефактом. Благодаря ей глазницы у моих «стражей» попеременно светились то красными, то желтыми, то зелеными огнями, словно предупреждая гостей о своем изменчивом настроении. Иногда лязгали челюстями и издавали подозрительные хрипящие звуки. А время от времени даже порывались погреметь костяшками, делая вид, что вот-вот пойдут в бой.

Заспиртованную целиком тушу лося-умертвия я тоже не стал прятать — пусть любуются на мои трофеи в натуральную, так сказать, величину. Лет семьдесят назад эта тварюга наводила ужас на все окрестности столицы, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить о ней теплые воспоминания. Теперь, к примеру, каждый раз, когда ее вижу, меня аж в жар бросает от мысли, что я мог не рассчитать сил. А потом так тепло становится на душе, когда вспоминаю, как любовно я ее убивал, методично расчленяя на куски, чтобы потом погрузить в стазис и заточить в обладающей особыми свойствами бальзамирующей жидкости.

Стулья из кабинета я предусмотрительно вынес, чтобы они не портили общего впечатления. Старое и обсиженное за годы отшельничества кресло тоже убрал от греха подальше, потому что больно уж оно приметное. Стол завалил всякой рухлядью, в которой, тем не менее, при желании можно было нарыть что-нибудь интересное. Такой же рухлядью скрупулезно усеял пол, сделав его совершенно непроходимым. Стоящий на самом видном месте сундук, напротив, демонстративно открыл, дабы любой желающий мог убедиться, что там беспорядочной горой свалены чужие артефакты. На полках тоже устроил художественный беспорядок, накидав между чучелами книги поплоше, в том числе и те, которые успел вынести из хранилища барона. Наконец, оставил на окне засохший на корню боевой кактус, который давно утратил свои агрессивные свойства и теперь использовался мной исключительно в качестве источника ядовитых иголок.

— Э-э… — озадаченно огляделся мастер Лиурой, откровенно не зная, как войти, чтобы не раздавить какой-нибудь артефакт. — Простите, барон… мне кажется или у вас на полу валяются взрывные артефакты убийственной мощности?

Бесстрашно зайдя внутрь и ловко лавируя между упомянутыми артефактами, я небрежно отмахнулся.

— Не волнуйтесь, они стоят на предохранителях… ну, большинство из них. Правда, я не помню, какие именно, так что постарайтесь ни на что не наступить. Вон на тех полках лежат книги, доставшиеся мне от отца. На столе — то, что я получил в наследство от некроманта. В сундуке его артефакты… у меня еще руки не дошли, чтобы их разобрать. А на окно я пока поставил это растение… наверное, его любимое. Я еще не понял.