Община дала им обеспечение, обязавшись вычитывать известную часть из жалованья служащих и рабочих для уплаты их долгов. Затем наш финансовый комитет тогда только подписал договор с этими торговыми домами, когда они представили обязательный для всех точный и подробный прейскурант.

Таким образом, устранена была, возможность эксплуатации бедных людей, и торговые дома без всякого риска делали огромные обороты. В истории не было еще примера, когда бы поставщики с такой вероятностью могли вычислить количество товара и свои доходы. Несмотря на широкие размеры поставки, конкуренция не прекращалась и вее предметы дешевели. В том случае, если бы какие-либо магазины нарушили условие и повысили бы цены сверх установленной нормы, мы сложили бы с себя заботы об уплате долгов. Они жестоко поплатились бы за такую попытку.

В то время, как во всех странах европейские общины выбирали лучших своих членов, английские, немецкие и французские фирмы основывали свои отделения в Хайфе, Яффе, Иерихоне и у врат Иерусалима. Туземное население о изумлением глазело на заморские вещи, выставленные в магазинах. Старики неодобрительно качали головами, но магазины, тем не менее, осаждались покупателями, и весть о новых базарах быстро распространилась по Востоку до Дамаска и Алеппо, до Багдада и Персидского залива. Торговля закипела. В виду блестящих результатов, которые дали уже первые месяцы, большие фирмы стали производить наиболее ходкие товары тут же в Палестине; он много выгадывали таким путем, так как местное производство исключало транспортные расходы.

Это было начало нынешней цветущей промышленности. Позднее меня упрекали в том, что я покровительствовал обогащению предпринимателей. Меня за это и в газетах бранили. Но я к этому был совершенно равнодушен. Иначе повести дела нельзя было, и на всякое чиханье не наздравствуешься. Гораздо важнее было, по-моему, установить такой порядок вещей, при котором каждый чиновник Новой Общины не получал бы ничего, сверх положенного ему жалованья. И в этом я был безпощаден. Всем известно, что я тоже состояния себе не составил. Но обогащение частных предпринимателей могло только послужить нашим интересам. Деньги – великая приманка для людей. Я не отрицаю идеальных побуждений человеческих, но и материальные слишком значительны и с ними нельзя не считаться.

После отъезда Штейнека я занялся планами уже покойного ныне, незабвенного Фишера. Его проекты улиц, водоснабжения, железных дорог, каналов и гаваней – были прямо классические. Тогда же он представил мне проект канала от Средиземного до Мертвого моря и остроумной эксплуатации разницы уровня морей. Один швейцарский инженер, христианин, увлекшиися сионизмом и перешедший в еврейство, был его ближайшим помощником. Великолепные географические карты английского генерального штаба, особенно карты Палестины, изданные Армстронгом, сослужили нам неоценимую службу. В то же время я поднял вопрос об основании первых железнодорожных обществ. Жалкая Яффо-Иерусалимская дорога, конечно, не могла удовлетворить нашим потребностям. Первым делом мы заручились концессией на береговую линию от Яффы на юг – в Порт-Санд, на север – в Хайфу, Тир, Сидон и до самого Дамаска. Затем мы наметили ветвь в Иерусалим, Иорданскую дорогу с западными и восточными ответвлениями у Генисаретокого озера, Ливанские дороги. Капиталы собраны были Варшавским в Америкн и Леонкиным в России. Мне пришлось воевать с дирекцией из-за гарантий. Меня объявили, было, безумцем, так как я предложил гарантировать доходность линий. Но я настоял на своем, и в расчете своем не ошибся, как всем известно теперь. Мы быстро проводили одну дорогу за другой, и в настоящее время они все уже перешли в собственность Новой Общины.

Одним из вопросов первой важности была также закупка рабочего скота. В мою программу входило устройство сельского хозяйства в очень широких размерах. Планы Браунштейна о покупке скота в Австрии и траспорте в Палестину не улыбались мне. Гораздо симпатичнее была мне мысль привести скот из Египта. Но и это связано было с очень большими затруднениями. В течение первых недель я не мог уехать из Египта. Но, узнав, что в Германии появились новые электрические плуги, я немедленно отправился туда. И как только увидел эти плуги, пришел в неописуемый восторг, закупил весь имевшийся у фабрики запас и заказал еще несколько партий. Я считаю электрический плуг самым ценным подарком, который сделал человечеству девятнадцатый век. Не могу забыть до сих пор моей встречи с Браунштейном, когда я вернулся из Германии. Я был вне себя от радости и едва лишь увидел его, говорю ему: «Вы теперь лишний, нам не надо уже быков». – Он растерялся, бедняга. И я только по смеху присутствующих при этой сцене понял, что сказал неловкость, и извинился перед ним.

Но мои слова, конечно, сказаны были в пылу радостного увлечения. Услуги Браунштейна и теперь еще были нужны. Предстояла еще закупка лошадей, коров, овец, домашней птицы и всевозможного корма. И я отправил опять Браунштейна в Голландию, Швецию и Венгрию с полномочием покупать самый лучший дорогой скот.

Вместо волов нам нужно было позаботиться об угле для плугов. Но это уже касалось Рюбенца. Тогда азиатский уголь не был так доступен, как теперь. Рюбенц по телеграфу заказал уголь в Англии, и в двадцать четыре часа он с этим вопросом покончил. Теперь нам и уголь уже не нужен. И локомобиль, который стоит с краю поля, для нас уже остаток старины. В то время еще не было у нас водяной силы – канала Мертвого моря. Теперь же, путем проволок, проведена к плугам сила Иорданских вод, – канала, отведенного от Мертвого моря, Ливанских и Гермонских озер.

Это были в общих чертах первые мои…

Тут профессор Штейнек шумно попросил слова. Давид закрыл фонограф.

– Я хочу сказать несколько слов, – сказал он. – Это скорее литературное, мало относящееся к делу замечаше, и я прошу на меня не пенять. Знаете, что мы слушали сейчас? Новую Хад-Гадью. Вы понимаете?

Из присутствующих только один Кингскурт не понял профессора и ему объяснили его слова.

Хад-Гадья, овечка – это последняя полушутливая полуфилософская история в книге, которая читается за пасхальной трапезой. Кошка съедает ягненка, собака разрывает кошку, палка убивает собаку, огонь пожирает палку, вода гасит огонь, вол вьшивает воду, мясник умерщвляет вола, ангел смерти уводит мясника, и всеми правит Бог, начиная от ангела смерти и кончая маленьким ягненочком.

– Тоже – сказал профессор, – и с этой водяной силой. Волов вытесняет уголь, уголь выгесняет вода… И старый Литвак благоговейно повторил:

– И всеми правит Бог, начиная от ангела смерти и кончая ягненочком.

IV

Уже было поздно. Слушатели устали и единодушно решили дальнейшую повесть фонографа отложить до следующего дня. Гости разошлись. Была светлая лунная ночь.

Дорога от виллы старых Литваков к отелю лежала вдоль озера. Кингскурт шел рядом с профессором Штейнеком и предлагал ему вопрос за вопросом. История этого великого переворота в судьбе еврейского народа увлекала его, хотя он при всяком удобном случае подчеркивал, что его интересует, главным образом, только широкое применение культуры старого и нового света. Самая же судьба людей, будь то евреи, христиане или язычники, его нисколько не занимает. Он был и остается человеконенавистником и заботы о ближнем считает величайшей глупостью. Но это переселение евреев ему нравится, как весьма любопытное, массовое, идейное предприятие. И он ждет с нетерпением продолжения фонографической повести. Остальные гости шли парами и группами и оживленно болтали между собой. Сарра, жена Давида Литвака, шла с Фридрихом, который был задумчив, рассеян и невпопад отвечал своей милой спутнице. Она заметила его рассеянность и стала подтрунивать над ним. Тогда он очнулся и сказал: