— Моя недовольная принцесса, — склонившись к уху девушки, пробормотал Леож и поцеловал ее шею над накрахмаленным краем воротничка.

— Пусти, — зло прошипела Ализа, и молодой человек тут же отступил, с ухмылкой разглядывая ее смущение и испуг в глазах.

Конечно, мне было жутко обидно. Конечно, я злилась. Я очень злилась!

А как еще реагировать на поведение этого!..

И ведь знает, что сильнее меня. И с этим знанием обращается очень свободно. Эхххх…

— У тебя есть несколько минут, — отступив, сообщил мне Зак и отошел в сторону, вновь усевшись в кресло.

Зачем мне это время я не знала. Просто сползла со столика и отошла к окну, приказывая себе не злиться.

Не получалось.

Глубоко вздохнув, но не дождавшись от тела привычной реакции, навязанной годами воспитания, я развернулась, подхватила с диванчика у окна подушку и запустила ею в принца. Он, не ожидавший такого, яростно сверкнул глазами. Вторую подушку поймал, а третью бросил обратно, попав мне в лицо.

Ах, так?!

Я не стала больше бросаться. И даже сверкать злобой не стала, а просто подошла к зеркалу, взяла тонкую салфетку, окунула ее в кувшин и, глядя на отражение Леожа, стерла с лица пудру.

Он стерпел, хотя расплавленное золото в глазах обещало мне очень многое.

Довольно ухмыльнувшись, я сдернула с волос сетку, позволив жемчугу дохлой змеей упасть на ковер, и быстро распустила одну из кос.

Молодой человек встал, подошел ко мне. Его скулы пылали пурпуром, а челюсти были сжаты так сильно, что над висками проступили жилы.

— Ализа, — предупреждающе прошипел он, но это меня не остановило.

Я развернулась к нему и нарочито медленно распустила вторую косу, после чего с милой улыбочкой произнесла:

— Так мне нравится больше.

Он замер, пытаясь протаранить меня взглядом, но получалось плохо. А потом резко запустил кисть в мою шевелюру и сжал волосы на затылке. Взгляд Зака уже не предвещал ничего, кроме медленной и жестокой расправы, пугая до дрожи в коленках, но я справилась, напоминая себе, что нужна ему живой. А потом Леож вдруг усмехнулся, разжал пальцы, вводя меня в замешательство.

Я уже хотела спросить, что произошло, как он поднял вторую руку. Завопить я не успела. Даже взвыла не сразу, не веря такой наглости.

Мои волосы трепали долго и со вкусом, а я лишь махала руками, не в силах дотянуться до злодея.

Когда он оставил меня в покое, то в зеркале отражалась болотная кикимора, одна штука, красная от злости.

Волосы, и так от природы вьющиеся, торчали во все стороны, забыв о том, что они длинные и тяжелые. Я походила на огромный… безразмерный огненный одуванчик! Волосы лезли в лицо, не давая видеть вредителя. Так что руками я махала впустую, но от души.

В довершении всего, Зак подхватил меня, закинул на плечо и понес на выход.

— А туфли? — запоздало закричала я, на что Леож злорадно ответил:

— Сама виновата!

Он нес меня через многочисленные двери, а я отчаянно вопила, пытаясь отбрыкаться от перехода в замок Берси хотя бы до воссоединения с обувью. Но Заку было все равно. Он нес меня и еще время от времени не то с интересом, не то в воспитательных целях похлопывал по пятой точке.

— Пусти!

Молчание и стук каблуков по каменным плитам.

— Отпусти меня немедленно!

Довольное хмыканье, принц даже не думает слушать.

— Злодей! — ору я, не обращая внимания ни на слуг, ни на графскую чету, ни на озадаченно фыркающую Эмили. — Хам! Деспот!

Зак вновь припечатывает меня по попе, но даже с шага не сбивается.

— А как же… — мямлит что-то нам вслед граф Тир.

— Справлюсь, — почти рычит Леож, и я понимаю, что если загляну ему в глаза в эту секунду, то увижу там расплавленное обжигающее золото и холодный змеиный хохот.

— Тиран! — добавляю и пускаюсь по кругу в терминах. — Деспотичный самодур!

Зак слегка встряхивает меня на плече, не давая сползти, и я ору еще громче, не имея возможности даже упереться ему в спину руками, поэтому болтаюсь на плече куклой.

— Заткнись, Ализа, — шипит принц, — сама доигралась.

— Тиран! — рычу ему в ухо. Ну, или пытаюсь в ухо, а так — куда приходиться.

Наконец он поставил меня на пол, причем в центре небольшой комнаты, погруженной в мягкий полумрак, в котором светился только большой ромбообразный кристалл, вделанный в каменную плиту пола.