Вдруг осенило: квазипирамидальная конструкция с Красной площади – копию архитектурных трудов цивилизации ацтеков, майя и древних жителей Перу. Всё стало по местам. Бьюсь об заклад – здесь всё (от выбора места и формы до материала) имеет смысл и функциональную нагрузку. Мне почему-то легко верилось, что мавзолей и строили специально для ритуала Очищения. Для президента эта процедура – как химиотерапия для ракового больного – бесполезно, но жизнь продляет.

– Приступай! – услышал я внутри команду Слушателя.

Я подобрался вплотную к саркофагу, где покоился клиент. Скорее всего, он был без сознания. Зачем-то его «вырубили» с помощью препаратов. При ближайшем рассмотрении поразило другое – цвета кокона оказались тусклы и однообразны.

– Он же мёртворожденный! Пустышка! – меня удивило, что такого человека поставили управлять страной.

– Не твоя забота, перепевник. Поехали… Ты видишь тварь?

Мне даже не потребовалось усилий, чтобы настроиться на волну паразита и он смог стать видимым для меня, Они с президентом были единым целым. Внешне гнида выглядела коричневым, пульсирующим сгустком, расползшимся от затылка до лопаток. Пара длинных щупалец проникала сквозь затылок в глазницы. Везде от присосок твари исходили более мелкие капилляры, сеткой покрывающие весь мозг. Ещё одно щупальце выходило через шею в горло.

– Мерзость, – не сдержал отвращения.

– Хорошо, – подал голос Слушатель, поняв, что я вижу. – Теперь ты должен протянуть руку к паразиту, подогреть его своей энергией, и, когда он потянется за тобой, замкнуть его на своем затылке…

– Тем самым пересаживая тварь на себя? – меня передернуло от осознания, что сейчас должно произойти. – Нет уж…

Я оторвался от саркофага, что Слушатель, конечно же, почувствовал:

– Значит так… Если бы ты не был в курсе кармической ответственности и последствий за снятие паразита (как все предыдущие перепевники), то я бы соврал тебе, сказав, что всё это временно и паразит, не способный кормиться от тебя, быстро сдохнет. Но так как обмануть тебя все равно не получится, просто напомню, что одно неосторожное движение с твоей стороны – и я «обрезаю» нить, соединяющую тебя с телом. Чем это чревато, думаю, ты догадываешься…

Хотя он и не мог меня видеть, я по привычке кивнул:

– Я стану одной из Потерянных Душ?

– Для начала да. А затем последует другая, более серьёзная кара. Так что хватит! Пора действовать. У тебя ведь все равно нет выбора…

Но выход был, только Слушатель о нём не знал…

С другой стороны саркофага стоял чёрный силуэт и внимательно рассматривал меня, точно, как тогда ночью, когда я своевольно покинул тело.

Если бы я здесь дышал, то мог бы назвать это вздохом облегчения.

– А я уже боялся, что ты не придёшь… – сказал я «тому, кто ведет». Но ответа не последовало. – Я не знаю, как быть! Я в тупике! – взмолился я, но снова безответно. Но его молчание я воспринял не как отказ помогать. Скорее, казалось, что он по какой-то причине не может со мной общаться… Ему не дают.

– Что происходит! – раздался ор слушателя, почувствовавшего стороннее вмешательство.

Мне нужно было поговорить с тем, кто способен помочь мне выбраться из, казалось бы, безвыходной ситуации. И я знал способ.

– Мне сейчас нужно дать паразиту немного своей энергии, так? – спросил я Слушателя, одновременно приближаясь к саркофагу, и неотрывно глядя на чёрную фигуру.

– Да это так, но…

– Ты говорил, Слушатель, что паразиты живут в более глубоких слоях тонкого мира и появляются в астрале лишь для кормёжки. И по этой причине их нельзя касаться. Так как есть вероятность нырнуть глубже…

– Ты не должен трогать тварь! – слушатель понял, к чему я его подвожу. Его слова, звучащие у меня в голове, приносили с собой ощущение настоящей истерики. Несладко ему!

– Но ведь ты сам говорил, что корни всегда лежат намного глубже. Значит, мне нужно глубже! – и я коснулся паразита.

Совершенно иные ощущения – ещё больше легкости, ещё больше спокойствия, ещё больше чистоты. Здесь я был самим собой, без бутафории и мишуры. Здесь все являлось тем, чем являлось по сути.

В слое, где я оказался, стен уже не было. Они проглядывали лишь шёлковой вуалью. Зато земля и небо пылали одинаково ярко. Тут жило воображение и все образы, которые мы, люди, затем облекаем в фантомы слов.

Прямо передо мной лежало огромное жирное существо, более всего походившее на разросшуюся до невероятных размеров личинку мухи – опарыша, истекающего густой слизью. По контуру мнимой комнаты всё так же стояли четыре безликих силуэта, с той лишь разницей, что здесь их цвета были не яркими, а пастельными. От них к личинке отходили каналы, по которым из них выкачивались цвета.

Но меня это не особо волновало. Намного важнее был тот, ради кого я нырнул глубже, чем когда-либо доселе. Он находился всё там же, с другой стороны преграды.