«Сколько сходства, — думал я, поглаживая фильтром сигареты губу, — Они похожи на нас гораздо больше, чем это кажется с первого взгляда. Бессмысленные метания в небе, хаотические петли, крики… Потом бросок — и ты уже сытый, спокойный, паришь в восходящих потоках, наблюдая осоловевшим взглядом морскую гладь. Потом опять голод — и снова тебя несет, швыряет из стороны в сторону, куда глаза глядят, гонит неизвестно куда — туда, где обманчивым бликом сверкнет чешуя, а может и не чешуя вовсе, а отблеск солнца в волне…»

Табачная копоть оседала где-то на полпути к легким, я долго кашлял, плевал в море и чувствовал, что полон изнутри выпаренной морской солью, которая уже начинает разъедать меня. Тошнотворное, выворачивающее наизнанку чувство.

«Все правильно, — сказал я себе, — Ты знаешь, что надо сделать.»

Рассвет близился, солнце уже ползло из-под воды, медленно, но неотвратимо. Там, где оно поднималось, вода окрашивалась в желтый и алый цвет. «Мурена» работала на холостых, еле слышно. Если бы не тонкая вибрация под ногами да показания приборов, можно было бы подумать, что она еще не отошла от ночного сна. Я бросил сигарету, вернулся в рубку и положил руки на штурвал. От непривычки он казался влажным, холодным и неудобным. Но я знал, что это скоро пройдет. Вообще все скоро пройдет. Выйти на малых оборотах, чтоб двигатель работал лишь немногим громче шелеста волн, развернуть катер, взять курс. Котенок ничего не услышит. Даже если заметит — я уже буду далеко.

«Достаточно. Достаточно далеко».

Катер был намертво привязан к причалу силовым полем, я всегда крепил его перед штормом чтобы волны не разбили корпус о камни. Одно нажатие кнопки — и оно исчезает. «Мурена» свободна. Топлива — под завязку, хватит на то чтоб обойти планету два раза. Оставалось только отсоединить тонкий мост, нашу последнюю связь с землей. Я вышел на палубу, двумя быстрыми движениями отсоединил крепления и мост, зажужжав, стал медленно втягиваться в причал. Я мог идти обратно в рубку — задавать курс, выводить «Мурену» в море. Но я замешкался у трапа. Стоял и смотрел на маяк. На темные окна второго этажа. Возможно, они будут первым, что придет мне на память, когда я захочу вспомнить Котенка — темные круглые провалы, похожие на глядящие в лицо дула. Но наверно я вспомню и то чувство выпаренной соли внутри. И еще что-нибудь.

— Пока, — сказал я тихо, чтобы это не было слишком пафосно, — Бывай, малыш.

Я похлопал по перилам, «Мурена» любила такую грубоватую ласку, убедился, что мост ушел полностью, а силовые контакты разомкнуты. Передо мной было море. Похожее на Космос — бесконечное, огромное, непонятное. Оно ждало меня, играло на горизонте желтыми и белыми бликами. Что ж, я тоже этого долго ждал.

Движение на берегу я заметил, когда до рубки оставался один шаг. Я мог сделать этот шаг, просто один маленький шаг. И ничто не помешало бы мне вновь положить руки на штурвал. Двигатель «Мурены» мурлыкал, он был готов не теряя ни секунды повести нас вперед. Туда, откуда маяк не виден даже крошечным белым пятнышком. Но, кажется я оставил на берегу то, что держало куда крепче контактов силового поля. Я прикрыл глаза, глубоко вздохнул. Один шаг. Будь мужчиной. Ведь ты сделал выбор. Просто шагни и возьмись за штурвал. Нить рвется тем быстрее, чем резче рывок. Не надо тянуть из себя жилы, старый неуверенный Линус. Брось это. Шаг… Ты уже не увидишь ничего из рубки, только бесконечную плоскость вспарываемого острым носом моря да темные точки птиц высоко в небе. Ты опять будешь свободен.

И я не сделал этого шага. Вынул еще одну сигарету, сунул в рот не тем концом, потом и вовсе выронил в море.

Котенок шел быстро, глядя то на меня, то себе под ноги. Рубашку он не одел, розовато-серый отсвет солнца ложился на его худой торс и плоский живот, отчего кожа выглядела загоревшей.

В сердце засосало, я набрал полную грудь тяжелого морского воздуха, вытащил еще одну сигарету. Котенок шел к катеру, но не легко, как обычно, плывя над землей — он словно потяжелел, ноги оставляли глубокие отпечатки на бледном утреннем песке. Несколько раз мне удалось увидеть его лицо, но я опять не смог рассмотреть в нем ничего живого. Просто глаза, просто скулы, рот. Деревянная маска, надетая по случаю. Я махнул ему рукой, этот жест дался мне тяжело, все тело словно проржавело в суставах. Он не ответил, все также шел ко мне, ровно и тяжело. И глядя на цепочку его следов, тоже ровную и глубокую, я еще раз остро — как бритвой по запястью — пожалел, что не успел сделать тот самый последний шаг.

Он подошел почти вплотную, между нами было только полметра пустоты. Мне показалось, что он сейчас легко перепрыгнет с причала на палубу, но он не стал этого делать. Остановился напротив меня. Молча. Я тоже молчал. Со стороны это должно было походить на странный ритуал.

— Котенок… — я еще не знал, что собираюсь сказать. Но ощущение его имени, пусть даже не имени, а данного мною же прозвища на губах подействовало как глоток старого вина — я закашлялся, потерял дыхание.

— Линус… — его голос тоже дрогнул, но он справился с собой, продолжил сухо, — Я приношу извинения за… за вчера. Я не хотеть. Так получилось.

«Да, — подумал я, — Так всегда получается. Глупый, смелый, наивный зверек…»

— Понимаю. Ничего страшного не случилось, верно? Все в порядке, Котенок. Поверь, одним поцелуем ты старика Линуса не совратишь.

Я подмигнул ему и подмигивание это получилось каким-то двусмысленным, маслянистым. По крайней мере Котенок опустил лицо.

— Хорошо. Извини.

— Не стоит, — я махнул рукой, — Поцелуй не серьезнее рукопожатия. Не думай об этом. Если бы я стал переживать по поводу каждого поцелуя из прошлого, у меня не оставалось бы времени ни на что другое. И если честно, найти друга гораздо сложнее, чем найти любовника, пусть и на краю Галактики.

Я опять посмотрел ему в глаза. Но это уже были не изумруды, я даже удивился, почему раньше сравнивал их с камнями, это были как будто два ярчайших изумрудных цветка, таких огромных, что к ним хотелось прикоснуться пальцем. На меня давно, очень давно так не смотрели. Это было приятно.

— Тогда не уезжай, — попросил он, — Я хочу чтоб ты вернулся.

— «Уплывай», а не «уезжай», — автоматически поправил я и спохватился, — Ты думал, я не вернусь?

— Да.

— Что ты… С чего ты так решил? Глупости. Если ты про еду, я просто перетащил на борт припасы на случай дальнего рейса. Мне надо будет разобраться с зондами, это несколько часов хода.