– Кто?

«Нет. Мерлин, если ты будешь их покрывать …»

– Паркинсон. И Булстроуд, - сквозь зубы процедил Драко.
– Что они сделали?

– Что? Так… так, значит, ты знал?

– Что? Черт… нет, Грейнджер. Конечно, не знал. Я бы им не позволил.
– «Ты бы им не позволил? Совсем охренел». Драко попробовал еще раз толкнуть дверь, тихонько.

– Давай ты просто уйдешь? Пожалуйста, - как всхлип.

– Открой дверь.

– Нет.

– Открой эту гребаную дверь, - Драко старался говорить спокойно. Просто надо увидеть ее. Может, отвести домой. А потом разобраться с этим. Раздать по заслугам. Всем.
– Я не буду… ничего делать. Я только… тебе надо вернуться в комнату. Мы разберемся. Мы можем…

–  Мы ничего делать не будем, Малфой, - пробормотала она.
– А сейчас просто оставь меня в покое.

– Если я надавлю сильнее, Грейнджер, я открою.

– Не надо… - Она чуть слышно зашаркала по полу, рука потянулась к задвижке.

– Нет… - он нажал сильнее. Схватился за край двери, не давая закрыть.

– Не надо, пожалуйста … - такая мольба в голосе, такая боль, надрыв и отчаяние. И почему? Ей стыдно? От этой мысли у него внутри будто что-то сломалось.

– Я только хочу убедиться, что у тебя все в порядке, - какие жуткие слова.

– Все нормально.

– Докажи.

– Малфой…

– Тогда я пойду и приведу Поттера и Уизли. Может, им покажешься?
– На долю секунды ему стало стыдно за такой шантаж. В такое время. Но всего на долю секунды, потому что какая разница, насколько все плохо, - он все еще был Малфоем.

Гермиона молчала. Драко слышал за дверью ее прерывистое дыхание. И попытался понять. Зачем ему так надо увидеть ее? Он пришел. Он опоздал. И, может, это и к лучшему. А теперь просто спустись в зал, оставь ее. Притвориться - трудно, но не невозможно. Ну так сделай вид, что тебе все равно. Помнишь, что говорил избитой матери, привалившейся к двери?

И тогда… медленно, осторожно… дрожащие пальцы обхватили край двери прямо под рукой Драко. Он отпустил; сердце дико колотилось о ребра. Дверь постепенно открылась.

Драко отступил на шаг. Изумленно открыв рот.

Ее выражение лица. Вот что было хуже всего. Голова опущена, взгляд в пол, спутанные тусклые волосы свисают на лицо. Полузапекшаяся кровь на подбородке, размазана по мокрым щекам. Одна рука прижата к животу, другая обхватила плечо; кожа в жутковатых бледно-красных и фиолетовых пятнах. Грейнджер дрожала. Сильно. Ссадины на обоих локтях. Небольшой порез под подбородком. Драко едва дышал.

И ее платье. Они порвали его прямо посередине, до бедра. К которому он прижимался, прикасался губами, пальцами, все еще чувствовал вкус глубоко в горле. Большой, темный, нехороший синяк на внешней стороне ноги. Длинные, глубокие, рваные царапины на внутренней. Мелкие кровоподтеки вдоль багровых рубцов от острых наманикюренных ногтей.

Она была босиком. Туфли валялись в углу, один каблук отломан. Драко заметил покрасневшие, в синяках костяшки пальцев. Часть его, которая еще могла думать, отчаянно надеялась, что Грейнджер им врезала. Смогла дать сдачи, хоть чуть-чуть.

Драко видел еще один синяк, глубокий, почти синий, под грязной тканью платья. И подумал, что наверняка есть еще. Горящие под этим шелком. Может, на животе. Поэтому она так за него держится.

– Это выглядит… хуже, чем на самом деле, - запинаясь, проговорила Гермиона, наконец подняв голову и глядя ему в глаза. Без выражения. Драко попытался проглотить комок в горле.

– Грейнджер… - прохрипел он. Не зная. Совершенно обезумев. Увидел, что ее шатает, бросился вперед, взял за руки, там, где не было ссадин.
– Держись за меня.
– Она стиснула его пальцы, впиваясь ногтями. Подавила очередной всхлип.
– Давай, - его голос был еще глуше, зажатый между их телами.
– Пошли наверх. Приведем тебя в порядок.
– Но слова звучали, как чужие. Просто выскакивали. Губы шевелились, язык двигался, и Драко понятия не имел. Что говорить. Что делать.