Шрифт:
Машка уехала.
Мы знали, что делать.
Мы не говорили об этом, но все знали, что нужно делать!
На следующий день после уроков мы пошли не домой – мы отошли за гаражи. Знали, что он пойдет здесь. Один.
Ждали.
Колька задержался. Увидев нас, не испугался, не отступил, хотя всё сразу понял. И лицо у него было такое честное, такое правильное!
– Сволочь! – Толик ударил его портфелем. – Сволочь!!
…Мы били его портфелями, кричали страшные, грязные слова, которые в нашем возрасте знать не положено, но мы всё равно их знали, и кричали, и били. А он молчал, не отбивался. Только весь сжался, закрыл голову руками. И от этого было ещё хуже.
Назначили родительское собрание.
Мы – уже пятеро – стояли у доски. И молчали. Колька с побитой рожей сидел на первой парте, рядом с матерью, пыхтел.
Пришла фашистка. Заливисто что-то говорила.
Мы не слушали.
Мы смотрели в пол.
– Послушайте! – вдруг сказал дядя Лёша, отец Толика. – Нельзя же так! Они ведь дети.
– А моего мальчика отделали как самые настоящие хулиганы! – взвизгнула Колькина мать.
– Я вот не верю, что мой сын просто так побил вашего сына, – вежливо возразил дядя Лёша. – Толик – хороший мальчик. Он никогда раньше не дрался. Ни разу!
– Мы это учтем, – сказала фашистка. – Поэтому «двойку» за поведение в четверти не поставим. А вот остальным…
Ой, да подумаешь! «Двойка» за поведение.
– А я вот хочу знать, почему всё произошло, – не унимался дядя Лёша. – Толик! Толя! – позвал он сына.
Толик вздрогнул, посмотрел на отца.
– Вы действительно избили этого мальчика?
– Да, – ответил Толик.
Все загалдели.
– Тише! Тише! – прикрикнула Людмила Михайловна.
Родители замолчали, одна Колькина мама продолжала что-то сердито бубнить.
– Почему вы это сделали? – продолжил дядя Лёша. Говорил он спокойно. Толик молчал. – Я просто хочу понять.
– Потому что он гад! – вдруг закричал Толик. – Фашист! Нет, хуже фашиста! Потому что вроде как товарищ! Будущий пионер! А из-за него Машка… – Толик закрыл лицо руками и заплакал.
Нас выставили в коридор.
Мы стояли, прислонившись к стене, молчали, прислушивались.
Взрослые громко спорили. Дядя Лёша взвинчено говорил:
– Вы хоть понимаете, до чего довели девочку!!
– Было собрание, – оправдывалась учительница.
Все опять загалдели.
Наконец двери распахнулись, и родители повели нас домой.
Дома мне влетело.
– Я думала, ты хорошая, послушная девочка! – на высоких нотах орала мать на кухне.
Я сидела за столом и размазывала по тарелке кашу. Отец пялился в телевизор.
– Как ты могла пойти на поводу у этого мальчика! Да он настоящий хулиган!
– Толик – не хулиган, – буркнула я.
– Отвратительный, гнусный хулиган! Вы избили товарища!!
– Он нам не товарищ…
– Да что ты говоришь!! Что ты вообще понимаешь в жизни!! Весь нос в соплях, а учить меня будешь!! Я запрещаю тебе общаться с этими гадкими детьми!!
– Это мои друзья, мама…
– Запрещаю! Ты слышишь, что я тебе говорю! Этот Вовка твой! Он без отца, а почему без отца, ты когда-нибудь спрашивала!! Где вообще его папаша!! А Купцов!! Он сын сантехника!! Его родители – быдло рабоче-крестьянское!!
– Ты говоришь о моих друзья, мама…
– А этот Калачиков Саша!! Явно какой-то придурок!! У него, наверное, была родовая травма!! Он недоразвитый!! И родители у него явно алкоголики!! А этот Толик!! Тоже мне вшивая интеллигенция!!
– Это мои друзья, мама!
– А ты что возникаешь!! И вообще, когда мы купим цветной телевизор!! – накинулась вдруг мать на отца. – У всех нормальный людей уже есть цветной телевизор, а мы все еще в чёрно-белый пялимся!!
– Это мои друзья, мама!
– А ты вообще молчи! Ничего ты не понимаешь! Сопля малолетняя!
– Не смей так говорить о моих друзьях!! – вдруг заорала я так громко, что чуть сама не оглохла.
Мать уставилась на меня, захлопала ресницами. Даже отец оторвался от телевизора.
Я встала.