Блу взглянул на нее только раз и неодобрительно покачал головой. Она не понимала, почему он не одобрял. Никто не узнает ее, да еще она соответствовала типажу его женщин.

Но кроме осуждения, он продемонстрировал отсутствие эрекции. Ее отсутствие разочаровало Эви.

Ло-бо-та-мия.

Блу был нанят с первого раза даже со шрамом и пирсингом. Ни у кого не было тела, как у него. Вырезанного из гранита. Никто не мог двигаться так, как он. Каждое действие было чувственным призывом к спариванию.

Теперь, надеясь, что она казалась в восторге от своего окружения, она осматривала клуб. Темные стены, темный ковер. Тусклое освещение, кроме как на сцене. По обе стороны от той сцены женщины свисали с проводов, их голые тела сверкали, когда они крутились и принимали различные сексуальные положения. В центре блестки лились дождем с потолка, прилипая на открытые участки кожи, полуголой, шлифованной брюнетки, в настоящее время дразнящей публику оттягиванием своих трусиков.

Один из покровителей пихнул купюру в ее коробку... и, ох, коробка не была эвфемизмом. Мужчинам не разрешали касаться товара, пока они не заплатят, набив деньгам фактически коробку на краю сцены. Купюры отключили ограждающую линию, позволив девушке дойти до покровителя и поставить ботинок на высоком каблуке ему на плечо, давая ему прекрасный обзор на то, за что он заплатил.

Подошла обнаженная до пояса официантка и спросила, что Эви будет заказывать.

– Пиво в бутылке. Не снимайте крышку.
– Не было никакой причины думать, что кто-то попытается отравить ее, но она не стала рисковать.

Брюнетка закончила свое шоу, и хриплый голос пролился из интеркома.

– А теперь, дамы и господа, мы с гордостью представляем вам наше новейшее дополнение к семейству Счастливый Рог. Встречайте, жесткий и рогатый... Джек Хаммер!

Это был он! Неспособная сдержать свое волнение, Эви хлопнула в ладоши и подпрыгнула на стуле. Иногда быть агентом - имело свои привилегии.

Занавес в глубине сцены разошелся, и вышел Блу, на нем не было ничего, кроме угрюмого вида и пары черных кожаных трусов.

Вот это да. У нее перехватило дыхание. Она ожидала, что удивиться ему в этой ситуации, но она была необъяснимо возбуждена. Он был горой мышц. У него была бледная, как и у всех Аркадианцев, кожа, мерцающая золотым оттенком, будто на него просыпалась пыль падшего ангела. Он выглядел диким. Опасным.

И, ладно, мертвенно-бледным.

Пришла официантка с пивом, и Эви отмахнулась от нее.

– Вы загораживаете мне обзор.

Как всегда, от него лилась сила. Кто-нибудь еще чувствовал это?

Он стоял неподвижно, как статуя, когда играла музыка. Кто-то засвистел. Кто-то бросил в него чипсы. Пытаясь пробить его оболочку.

– Давай посмотрим твои лучшие движения, Мистер Хаммер!
– Эви сунула два пальца в рот и свистнула.
– Да, малыш. Да! Покажи Мамочке, что господь дал тебе!

Так или иначе, он нашел ее в темноте и ярко улыбнулся. Затем за одно мгновение тон его яркого взгляда изменился. От гнева до ожидания.

Ой-ей. Что случилось?

Он пошел в ее направлении, и ее руки начали потеть. На краю сцены он вытащил купюру из-под резинки трусов... как если бы какая-то шалава за кулисами засунула ее туда... и опустил ее в горячую коробку, опуская щит.

Он спрыгнул со сцены. Толпа восторженно смотрела.

Конечно, он не станет сокращать дистанцию между ними.

Но он сделал это.

Наклоняясь к ней, он положил руки на подлоколники ее стула.

– Как насчет танца на коленях, сахарная сливка?

Чтоб тебя! Дрожь лилась каскадом вниз по ее позвоночнику.

– Твои соски встали бисеринками для меня. Приму это в качестве «да».

Он не мог этого знать. Ее лифчик был слишком толстым.

– Я могу, - сказал он, будто прочтя ее мысли.
– Я могу чувствовать твою реакцию.

Ее глаза расширились, и ответ умер, когда его руки обхватили ее талию. Он посадил ее на стол, лучше выравнивания их тела. Он развел ее ноги так, что внутренняя поверхность бедер касалась его...

О, мой Бог. Его массивной эрекции.

Тогда он начал танцевать. Медленно в одном ритме, терся против ее сладкого местечка. Прерывистым движением увеличивая ее желание до максимального уровня. До того места, где бушевали пожары. Она не могла остановить свои руки. Они бродили по его груди, скользили по шраму на лице, запутывались в его волосах.

Покровители аплодировали и свистели, она не знала, что именно они делали. Она была совершенно сосредоточена на человеке перед ней, гиперотзывчива на каждое его движение. На его силе, поглаживающей ее с мастерством тысячи рук. На его запахе шампанского и клубники. На его взгляде, проникающем глубоко... возможно, видящем ее душу. Из-за его эрекции, которая надавливала там, где она больше всего нуждалась, отступала, нажимала снова, и... ох, продолжай, не останавливайся, пожалуйста. У нее вырывался стон. Удовольствие.... слишком.... не достаточно... Дай мне больше. Дай мне все. Иден была права. День настал. Эви хотел какого-то парня, чтобы тот подарил ей ласку и страсть.