– И никак нельзя вылечить? – тихо и удивленно спросила Арлин. Она говорила со мной словно с иностранцем, который не в курсе, какие чудеса творит медицина в Соединенных Штатах.

Не знаю почему, но я начал выкладывать детали: рассказал, как жил в юности с болью и оказался на столе хирурга, как страдал от побочных эффектов, которые стал считать нормальным явлением. И как крах всех попыток вылечиться привел меня на эту улицу в этот день и в этот час. Комета была героиней последней части моей истории.

Когда я закончил, мы – все четверо – ошеломленно молчали. Боб и Арлин переводили взгляды с Кометы на меня, и мне вдруг стало неловко. Смутившись, что мой рассказ так взволновал незнакомых людей, я пробормотал:

– Пожалуй, мы с Кометой пойдем.

Арлин погладила борзую – они уже вполне сдружились, – подняла голову и объявила:

– Мы знаем человека, который способен вам помочь.

– Не сомневайтесь, – произнес Билл. – Один наш друг недавно вышел на пенсию и переехал сюда.

Мысль мне помочь возникла в голове у Арлин, и она не собиралась отдавать инициативу мужу.

– Его сын работает ассистентом очень опытного хирурга, специализирующегося на заболеваниях позвоночника. Мы позвоним им, и Кай – так зовут сына нашего друга, Кай Стробб, – попросит доктора вам перезвонить.

От момента знакомства до расставания прошло не более десяти минут, но почему-то эта встреча вызвала во мне добрые чувства. Нет, я не ждал чего-то особенного от нашего разговора. За последние годы много раз исполненные благих намерений люди говорили мне или Фредди: «Обратитесь к врачу, который вылечил спину нашей дочери», – или: «Есть один доктор, ему стоит поправить одну-единственную косточку, и человек здоров». Нас уверяли, будто «энергетические воронки Седоны творят с людьми чудеса» и даже «изменение световых частот заставит Вулфа забыть о боли». Нам предлагали столько всего, что в семье стали на эту тему шутить: «Папа, ты еще не пробовал прудовую тину?»; «Ботокс наверняка вылечит твой позвоночник»; «С кем ты сейчас разговаривал: с врачом или с целителем?» Все, кроме ботокса и прудовой тины, я успел перепробовать, поэтому, когда нам говорили, что знают лучшего в мире специалиста по заболеваниям позвоночника, мы скептически относились к словам.

– Вулфи, любой опытный врач настолько занят, что ему просто некогда поднять трубку и позвонить человеку, который даже не является его пациентом, – заметила Фредди, выслушав мой рассказ о встрече с Бобом и Арлин. Ее удивило, почему я решил, что у этой пары более ценная информация, чем все, что нам приходилось выслушивать до сих пор.

– Понимаю, – произнес я. – Просто хотелось бы выяснить фамилию врача и проверить в Интернете, что он собой представляет. – Разожженный знакомством с Бобом и Арлин костер надежды быстро угасал.

– Ну-ну… – Тон Фредди потушил последнюю искру.

Можно представить мое удивление, когда через неделю зазвонил телефон и я услышал в трубке незнакомый голос:

– Попросите, пожалуйста, мистера Стива Вулфа.

Я испытал легкое раздражение. Наш телефон значился в списке номеров, запрещенных для телефонной рекламы.

– Могу я узнать, кто его спрашивает?

– Я Кай Стробб. Мои родители живут в Седоне и…

– Кай! Я Вулф… мистер Вулф.

– Здравствуйте, мистер Вулф. Пару дней назад мне позвонили родители и сказали, что у вас в ужасном состоянии позвоночник. Они нашли номер вашего телефона и попросили выяснить, не сможет ли хирург, с которым я работаю, помочь вам.

Март – июнь 2005 года. Аризона

Фредди должна была вернуться с работы только через восемь часов, и все это время я нервно бродил из комнаты в комнату, выходил к бассейну и вновь возвращался в дом. Я знал, что она постарается развеять мои надежды, которые могли привести лишь к очередному разочарованию. Ведь ей приходилось расплачиваться своими душевными силами за каждую неудачу в моем лечении. Наблюдать, как я вновь и вновь принимаю удары судьбы, и понимать, что любое изменение в состоянии моего здоровья влияет и на ее будущее.

Я накинулся на нее, как только она вошла в дверь:

– Позвони, пожалуйста, Каю и выясни, какая им требуется информация, чтобы составить представление о моем заболевании.

Почти за тридцать лет в медицине Фредди приобрела опыт общения с коллегами и умела отделить важное от обычной врачебной рекламы – слов, брошенных словно невзначай, но призванных склонить к чему-нибудь пациента. Себе я не доверял. Дошел до такого состояния, когда готов был схватиться за любую соломинку либо проглядеть реальный шанс на излечение.

Когда Фредди положила телефонную трубку, ее глаза сияли.

– Я под впечатлением. Вообще неслыханно, чтобы из медицинского учреждения стали звонить совершенно неизвестному им человеку. Эти люди как будто понимают, о чем говорят. Они сторонники смелых методов лечения. – Никогда прежде жена так не волновалась. – Сразу ясно, что врач и его команда болеют за дело, если согласны обследовать больного, ничего за это не требуя. Все, что хочет Кай, – результаты последних магнитно-резонансных и рентгеновских исследований. Если снимки достаточно детальны, они с хирургом все обсудят.