Он улыбнулся.

— Факультативно я изучал историю Англии. И очень любил этот предмет.

Она улыбнулась ему в ответ.

Здесь, в церкви, вульгарная сексуальность, что обуяла ее в кафе, казалось, улеглась. К ней понемногу возвращалось душевное равновесие. Быть может, не так уж плохо быть в Англии одной — то бишь без Гэрри — и не так уж плохо с Майком, если перестать все время думать, что он ниспослан ей судьбой.

Он между тем продолжал:

— Меня всегда очень интересовало, кто были прихожане этих церквей, чем они занимались, как жили. Я пытался представить себе, что это были за люди, пытался вызвать их духов, увидеть их здесь воочию. И тебя я легко могу вообразить одной из прихожанок. Вот ты стоишь под вуалью, в одеянии…

— Не пытайся убедить меня, что я могла быть примерной монашкой.

Он рассмеялся.

— Монашкой? Едва ли. Нет, под вуалью и в одеянии знатной дамы, которая знает, чего она хочет и правит нежной, но железной рукой. Сомневаюсь, что лорд, твой супруг, осмелился бы поднять на тебя даже мизинец. Ты быстренько наставила бы его на правильный путь.

— Послушать тебя, так я — просто Атилла, царь гуннов.

— Холодно, холодно! — Голос его стал тише. Она обратила внимание на то, как он полуприкрыл глаза. — Твой супруг радостно признал бы себя побежденным, ибо в противном случае оказался бы круглым дураком. Ты гораздо мудрее, чем он. Кроме того, ты становишься невероятно сексуальной, когда начинаешь мыслить логически.

Уютная церквушка вдруг превратилась в пекло. Но она была рада, что здесь ей хотя бы не грозят физические поползновения с его стороны. Лесли обмахивала свою разгоряченную кожу.

— Я хочу на улицу, — сказала она.

И выскользнула в дверь, благодарная, что он не преградил ей путь. Одному Богу известно, что тогда могло бы произойти Никто никогда не называл ее сексуальной за то, что она мыслит логически. Более того, ее бывший любил повторять, что она предсказуема до скукоты.

У Майка, возможно, есть свои плюсы, но, сказала она себе, секс — это еще не все. Даже Секс с большой буквы. Его далеко не достаточно для серьезных отношений. А ведь секс — это единственное, что может быть между ними, поскольку ничего больше их не связывает.

Впрочем, она должна признать одно: несмотря на все их различия, он обворожительный мужчина.

Рисуется — вот что он делает.

Майк весело признался себе в этом, когда он и Лесли прогуливались по берегу фалмутской бухты в сторону тихого уголка, который он когда-то обнаружил. Он показывал открывшиеся во время отлива гроты, которые корнуоллские контрабандисты использовали практически со времени возникновения пролива Ла-Манш. Пара лебедей грациозно скользила по водной глади. Их выводок следовал за ними, точно хвост воздушного змея.

Лесли козырьком приставляла ко лбу ладонь и всматривалась в противоположный берег, выискивая пещеры в восставших из воды скалах. Она казалась прекрасной. Легкий бриз играл ее темными волосами, шевеля обрамляющие лицо пряди. Но она, похоже, не отдавала себе отчета, какое впечатление производит на мужчин. Неужели не догадывается? Неужели никто ей об этом не говорил?

Какая несправедливость, если нет, подумал Майк, однако он был доволен, что станет первым, кто откроет ей глаза, ибо он собирался говорить ей об этом часто. Инстинкт самосохранения изменил ей в тот день, и так приятно оказалось с ней болтать и видеть, что она ведет себя с ним совершенно свободно. Если она по-прежнему считает его донжуаном, то это совсем не заметно. Более того — казалось, она наслаждается его обществом.

Определенно, он делает успехи.

Он рассказывал:

— Корнуоллских контрабандистов прославили беллетристы, в основном после Французской революции, когда эти ребята переправляли британских шпионов и беженцев через пролив. В действительности они были грубыми созданиями, особенно в восемнадцатом веке, когда не задумываясь убивали наемных соглядатаев и предателей. В те времена зарезать или повесить человека считалось обычным делом. Слава контрабандистов, как и пиратов, сильно преувеличена.

— Ты лишаешь меня веры в сказку, — сказала она, повернувшись к нему с кислой улыбкой. — Кто из нас не зачитывался романами Дю Морье [6] ? «Французов ручей», «Таверна Ямайка»? Впрочем, дядюшка в «Ямайке», который был контрабандистом, довольно-таки мерзкий тип.

— Ну, славными ребятами их нипочем не назовешь, — сказал Майк. — Однако в своих методах они были достаточно изобретательны.

— Ой! — Она показывала рукой на какой-то предмет в заливе. — Что это?

Майк всматривался в поверхность воды, пытаясь разглядеть то, что привлекло ее внимание. Затем он увидел темную тень, слегка нарушавшую водную гладь.

— Тюлень.

— Правда? А знаешь, дома я много лет ездила на побережье и ни разу не видела ни тюленей, ни дельфинов, ни даже акулы. Хотя считается, что у нас в Джерси все это водится.

— Слишком много народа и слишком грязная вода. Самое главное — это грязная вода. Фалмутская бухта — одна из трех крупнейших естественных бухт в мире, но она чище, чем большинство других.