Она довольствовалась и этой малостью, хотя не понимала, что его беспокоит. Бог знает почему он переменился в одно мгновение.

Автомобиль медленно продирался вперед, высвечивая фарами не более шести метров вокруг. Трава росла нетронуто-густая и высокая, с разноцветными вкраплениями полевых цветов. Кроме вереска Лесли узнала лютики Больше ничего не удалось разглядеть в тусклом свете.

— Вероятно, эта дорога ведет на ферму, — предположил Майк.

— Тогда мы развернемся, когда туда доберемся. — Она опять метнула на него быстрый взгляд. — А куда ты торопишься, кстати?

— Я?.. — Он запнулся, а потом осклабился. — Никуда не тороплюсь. Веди меня, Макдуф [10] !

— Шекспир. Помню со школы, — сказала она, гордая тем, что угадала хоть одну из его цитат. — Как ты думаешь, я сдам экзамен на вождение в Англии, если благополучно проеду по этой дороге?

— Если ты благополучно проедешь по этой дороге, то сдашь экзамен на вождение по английским проселкам, — ответил Майк с умилением в голосе. — А на вождение по трассам класса «М» придется сдавать заново.

— Боже, ты строже моего отца.

— Я не взираю на личные отношения, Лесли.

Шутить изволите, подумала она и решила, что сейчас высшей доблестью будет заткнуться. Еще не подоспело время будоражить внутренний жар. Надо углубиться подальше в вереск… Тогда и жар сгодится.

Они все ехали, а дороге не было конца. Вокруг ни огонька. Там, где кончался свет от фар, было темно, точно в смоляной бочке. Никого на пути. Ни оленя, ни птицы. И, разумеется, никаких машин. Лесли начали одолевать нехорошие предчувствия. Она жалела о своем спонтанном решении.

— Здесь должна быть ферма, раз дорога такая длинная, — промолвил Майк.

— Вот увидишь, все будет хорошо, — храбро сказала Лесли. Уж кем-кем, а тупицей ее сейчас назвать нельзя. И она этим гордилась. Но лучше бы поскорей куда-нибудь выбраться.

Впереди возник еще один поворот.

Что за чертовщина, подумала Лесли, и свернула.

Новая дорога оказалась еще более ухабистой и заросшей.

— Э-э-х… см-м-отри, — предостерегающе прокряхтел Майк, подпрыгивавший, словно белье в стиральной машине. — Мне кажется, мы опять движемся на север.

— С чего ты взял? — спросила Лесли, навалившись на руль и пристально вглядываясь в ночную тьму. Она не увидела на небе ни одной звезды, тем паче путеводной.

— Гляди в оба! — выкрикнул Майк, но они уже угодили в рытвину.

— Ты прав. — Она вновь стала следить за дорогой и спросила: — Итак, с чего ты взял, что мы едем на север?

— У меня врожденное чувство направления. Мне кажется, что мы едем на север.

— Но я повернула направо. Мы двигались на юг, я повернула налево, это на восток. Последним был правый поворот, значит, эта дорога тоже идет на юг. Так?

— Ты за рулем, тебе и решать.

Краем глаза она заметила, что он начал похлопывать себя по карманам и тут же прекратил.

— Забыл, — сказал он, — что ты не любишь курильщиков. Теперь одному Богу известно, когда у меня вновь появится возможность покурить.

Она метнула на него быстрый взгляд.

— Я никогда не говорила, что не люблю курильщиков.

— Конечно, не любишь. Помнишь, в лифте?

— Я очень хорошо помню тот лифт… — Боже мой, да она будет помнить его всю жизнь! — Но я не сказал тогда тебе ни слова.

— За тебя говорило твое лицо. Взгляд был ужасен…

Она хихикнула.

— Курить в лифте не положено. Тем более в таком тесном. Разве можно обвинить меня в излишней суровости?

— Нет, — улыбнулся он. — А я-то и правда собирался тогда раскурить трубку. Порой я забываюсь.

— Шутить изволите, профессор.

Она вспомнила все, что читала когда-то о пассивных курильщиках, не говоря уж о том, какой опасности подвергается курильщик активный, но потом все-таки решила пойти на риск.

— Кури в машине, — разрешила она. — Я не возражаю. Правда. Если откроешь окно.

— Благодарю. У меня такое ощущение, что наша поездка затянется надолго. — Он вытащил принадлежности для курения трубки и уже вскоре с удовлетворением выпустил первую струю дыма. Стекло он опустил, однако не раньше чем салон наполнился сладким ароматом вишневого табака. И веско повторил: — Очень надолго.

Она стиснута зубы, рассердившись на него за то, что он не одобряет ее поступка. Этот человек стал казаться ей жутким занудой. А она-то надеялась, что он оценит, сколь решительно она последовала его совету! Но нет, ему не понравилась ее импульсивная выходка. Ох и непросто менять характер на старости лет! Когда все вокруг уверены, что он написан на человеке несмываемыми чернилами.