Солнце поднялось еще выше, но армии не приблизились друг к другу. Каждая из них оставалась на холме, и ни одна сторона не хотела лишаться преимущества в попытке атаковать другую. Со стороны Эдинбурга не поднимались столбы пыли, указывавшие на приближение Хантли или Гамильтона.

Босуэлл подъехал к ней. Он обильно потел в кожаных доспехах и металлическом шлеме.

– Никто не шевелится, – презрительно произнес он. – Битва, в которой никто не хочет сделать первый шаг!

Единственным движением были потоки нагретого воздуха, колыхавшиеся между армиями.

– Они надеются, что мы нападем первыми, – сказала она. – Не давай им того, что они хотят получить.

Он удивленно покосился на нее:

– Думаю, из тебя бы вышел хороший полководец. Значит, ты приказываешь мне оставаться на месте?

– Нет, я доверяю твоему плану. Что касается меня, то я бы поскакала им навстречу, стреляя из пистолетов.

– Смотри! – сказал Босуэлл. – Кто-то едет сюда.

Около сорока всадников направились вниз по склону, окружая того, кто находился в центре. Они с плеском пересекли ручей и решительно направились к королевскому штандарту.

– Открой огонь по ним! – воскликнула Мария. – Не позволяй им приблизиться к нам.

– Нет, они едут под белым флагом. Им нужны переговоры.

Босуэлл пришпорил коня и приказал некоторым из своих солдат следовать за ним. Несколько всадников с другой стороны выехали вперед и образовали эскорт для переговорщика.

– Филиберт дю Крок! – ахнула Мария. Это был французский посол, тот самый коротышка, который отказался присутствовать на ее свадьбе.

– Ваше Величество, – сказал он и отдал честь. Получив разрешение, он спешился, подошел к королеве, поклонился и поцеловал ей руку, наклонив круглую голову с кудряшками редких волос. Потом он выпрямился и улыбнулся. – Увы! Миледи, как прискорбно для вашей невестки и короля Франции видеть вас в столь бедственном положении! – сказал он. – Но лорды Конгрегации, которые послали меня, заверяют вас, что остаются вашими верными и покорными слугами.

Мария не смогла сдержать резкий смех.

– Значит, так они демонстрируют свою покорность?

– Мадам, – прошептал он. – Они говорят, что, если вы расстанетесь со злодеем, который удерживает вас в плену, преклонят перед вами колени как самые смиренные подданные.

– Они называют его злодеем? – теперь ее смех громко зазвенел. – Это они подписали петицию, убеждающую меня выйти за него замуж, они объявили его невиновным в любых преступлениях, а теперь они же и выступили против него! Но если они готовы признать свой долг и просят прощения, то я прощаю их и принимаю с раскрытыми объятиями.

Подъехавший Босуэлл протолкался к ним. Он протянул руку дю Кроку, но тот отказался принять ее.

– Итак, – произнес Босуэлл громким голосом, раскатившимся по склону холма. – Чего хотят лорды?

Дю Крок откашлялся и сам заговорил громче:

– Я только беседовал с ними, и они заверили меня, что остаются покорнейшими слугами и подданными королевы, – он наклонился к Босуэллу и тихо добавил: – Но они ваши смертельные враги.

Босуэлл презрительно посмотрел на него.

– Они дали мне много обещаний, – громогласно продолжал он. – Какой вред я им причинил? Я не хотел никого обидеть, но хотел удовлетворить всех. Они говорят так лишь потому, что завидуют мои почестям, – он медленно повернул голову, огляделся по сторонам и добавил, обращаясь ко всем, но также и прямо к Марии: – Но Фортуна вольна прийти к любому, – он указал на соседний холм, – а среди них нет ни одного человека, который не желал бы занять мое место!

Он взял Марию за руку. Дю Крок молча смотрел на них.

– Ради любви Господа, – внезапно сказал Босуэлл, – и ради того, чтобы избавить королеву от мук и от крови, которая может пролиться здесь, пусть лорды выберут бойца, который сразится со мной один на один. Пусть этот поединок решит исход битвы. Мое дело правое, и я уверен, что Бог будет на моей стороне!

– Это мое дело! – с жаром воскликнула Мария.

Передние ряды армии лордов двинулись через ручей с копьями наперевес.

– Смотрите, они приближаются! – сказал Босуэлл. – Теперь, если вы хотите взять на себя роль посредника между Сципионом и Ганнибалом, когда их армии были готовы вступить в бой, помните о том, что он занял наблюдательный пост, откуда мог наблюдать за лучшей бранной забавой в своей жизни. Если хотите поступить так же, могу обещать вам славное зрелище.

Дю Крок покачал головой:

– Я не хочу смотреть на резню. Но вы великий полководец и говорите уверенно, хотя не можете быть уверены в своих солдатах. Я сообщу лордам ваше требование о поединке.

Пожилой посол оседлал лошадь и медленно поехал на другую сторону. Не дождавшись его возвращения, Босуэлл оседлал своего жеребца и поехал к ручью.

– Я вызываю любого, кто достоин сразиться со мной один на один! – крикнул он. Его конь нервно пританцовывал на месте. Наконец Мария увидела, как кто-то выехал вперед. Это был Джеймс Мюррей из Пурдоуиса.

Босуэлл вернулся в лагерь и потребовал свои доспехи. Металл раскалился от солнца, и он тяжело дышал еще до того, как разобрался с застежками. По его лицу стекали ручейки пота.

– Мюррей из Пурдоуиса недостоин тебя, – сказала Мария. – Ты не должен сражаться с ним.

– Там нет никого, кто был бы равен мне, – ответил он. – Единственный другой герцог в Шотландии – престарелый Шательро, изгнанный во Францию после «гонки преследования». Да и во всей стране не найдется титула, столь же почетного, как муж королевы.