– Отличная свора гончих, – похвалил Босуэлл.

Псарь выводил охотничьих псов: коричневых гончих с желтыми подпалинами и белых пойнтеров с темными пятнами. Они рвались с поводков.

– Ну-ну, мои мальчики, скоро вас отпустят, – ласково сказал сэр Джон и наклонился, когда собаки запрыгали вокруг, пытаясь облизать его. – Привет, Джетро, как твоя лапа? Уже лучше?

Мария посмотрела на небо, по которому пробегали темные облака, отбрасывавшие на землю быстрые тени.

– Дождя не будет, – заверил ее Босуэлл. – Облака так ведут себя здесь. Они бегают свободно, как разбойники.

– Я рада, что здесь стало меньше разбойников, после того как вы снова стали командиром пограничной стражи, – отозвалась она.

– Ба, их осталось столько же, и половина ожидает вашего суда. Эллиоты до сих пор доставляют большие неприятности.

Сэр Джон, оседлавший жеребца, вывел их за ворота и проводил к лесной опушке. Мария ехала вровень с Босуэллом, ее бархатная шляпка с пером гнездилась на высоко зачесанных волосах, а спина была прямой, как доска. Когда они шли по тропинке неспешной рысью, она немного наклонилась, продолжая беседовать с ним:

– Когда-нибудь вы должны побольше рассказать мне о разных семьях в Приграничье. Я хочу знать. К примеру, я слышала, что все Керры – левши, поэтому их спиральные лестницы изгибаются направо, а не налево, чтобы они могли свободно пользоваться мечом в случае необходимости. Это правда?

– Да, – ответил Босуэлл. – Левши, конечно, не все, но многие из них. На границе левшей называют «керрорукими» или «кержаками».

– А правда ли, что в Приграничье руку младенца мужского пола не опускают в воду при крещении, чтобы она оставалась неосвященной и свободной для убийства?

Босуэлл закинул голову и рассмеялся так громко, что остальные четверо обернулись и посмотрели на них.

– Нет, это басни, – наконец проговорил он. – Добрые христиане могут убивать так же, как и все остальные. Даже лорд Рутвен, недавно опочивший в Ньюкасле, по ту сторону границы, узрел сонмы ангелов на смертном одре, разве не так?

– Так говорят, – сказала Мария. – Но думаю, я знаю, где он сейчас находится.

Сэр Джон протрубил в охотничий рог, и гончих спустили с поводков.

– Отсюда лес становится гуще. Давайте не будем разделяться. Примерно в миле отсюда позавчера заметили двух оленей.

Подняв руку, он повел их цепочкой за собой. В смешанном лесу деревья стояли все ближе друг другу, и ветви над головой переплетались, образуя живой полог. Они замолчали. Впереди слышался лишь шорох и повизгивание гончих, пробиравшихся по кустам.

Прошел час, но им до сих пор не встретилось никакой дичи, даже зайцев. Внезапно они наткнулись на останки громадного оленя-самца, разбросанные на маленькой поляне. Рядом виднелись следы от костра.

– Браконьеры, – сказал сэр Джон, покачав головой. – Ну и наглецы – так близко от поместья!

Группа миновала олений костяк, почти очищенный воронами, и продолжила путь. Примерно через милю они обнаружили останки еще двух оленей, убитых таким же образом. Сэр Джон остановил жеребца и некоторое время молча смотрел на них.

– Похоже, ваши лесничие ослепли, подкуплены или не знают своего дела, – надменно произнес Дарнли. – И очевидно, лейтенант, ваша карающая длань не достает до этих мест! – он сердито уставился на Босуэлла.

– Давайте проедем еще немного, – предложил сэр Джон, стараясь говорить спокойно.

Но на расстоянии пяти миль они нашли лишь еще четыре мертвые обглоданные туши оленей, и ни одного живого.

– Я ухожу, – заявил Дарнли и развернул лошадь. – Ясно, что нам лучше было бы устроить соколиную охоту на болоте.

Он ускакал прежде, чем Мария успела остановить его.

– Он заблудится, – обратилась она к сэру Джону. Она была смущена, как мать, которая хочет убедиться, что ее своенравный пятилетний малыш не причинит себе вреда.

– Я провожу его, – с понимающей улыбкой сказал сэр Джон и развернул лошадь. Сетон и Нау последовали за ним. – Лорд Босуэлл знает дорогу.

Через несколько секунд они исчезли из виду на темной и узкой лесной тропе.

– В кои-то веки я согласен с лордом Дарнли, – произнес Босуэлл. – Сегодня не имеет смысла охотиться. Браконьеры вконец обнаглели и ничего не оставили нам.

Он дунул в маленький свисток, который носил с собой. Егерь сэра Джона ответил своим сигналом, и Босуэлл просвистел несколько нот, обозначавших приказ вернуть гончих на псарню.