Кирьян просто исчез. Так бывало и раньше.

На некоторое время в столице наступило затишье. И даже самые осторожные стали сдержанно заговаривать о том, что уголовный розыск может работать, когда захочет.

В действительности причина крылась в другом, Сарычев понимал это, как никто другой. Жиганы Кирьяна всего-навсего затаились и теперь дожидались случая, чтобы ущипнуть побольнее.

Сарычев подошел к окну. Его встретили тусклые огни уличных фонарей. Поиски по ресторанам и прочим злачным местам также ничего не дали. Кирьян, будто играя, ускользал от него, словно угорь, буквально за несколько минут до появления уголовного розыска. Следовательно, система оповещения у бандита была налажена куда эффективнее, чем его собственная. А это означало одно — у муровцев появился «крот».

Игнат подошел к сейфу и перебрал папки с делами сотрудников. Он уже не однажды просматривал ее, пристально вглядываясь в казенные фотографии на учетных листках. Неблагодарное это дело — подозревать кого-то из своих.

Но факт налицо!

Преступники действуют оперативно, очень смело. Создается впечатление, что им известны малейшие нюансы оперативных разработок. Следовательно, информировать их мог только тот, кто допущен непосредственно к обсуждению планов.

Может, Марусев Николай? Парень молодой, любит женщин, а они, как известно, всегда требуют больших затрат. Причем он скрыл одну маленькую деталь — отец у него священнослужитель. По нынешним меркам это почти контрреволюция. Да и сам он два года проучился в семинарии, откуда был исключен не то за богохульство, не то за пьянку. Но дело свое любит, может, оттого и утаил малоприятный факт своей биографии.

Двадцатипятилетний Петр Замаров воевал в Первую мировую, имеет два Георгия. В семнадцатом был избран членом фронтового солдатского комитета, что по тем временам было немало. В руках комитетов находились судьбы офицеров. И сам он однажды проговорился о том, что собственноручно расстрелял трех «благородий» только потому, что те побрезговали побрататься с солдатами. В Гражданскую войну служил в Первой конной и, по словам сослуживцев, был лихим рубакой. Имеет ранение и одну контузию, что не прошло для него бесследно — однажды застрелил уркача прямо в подворотне вместо того чтобы проводить его в отдел. Дело возбуждать не стали, целиком положившись на его объяснения, а Замаров утверждал, что уркач пытался его убить. Родословная тоже, к сожалению, не очень — из купцов…

Третьим человеком, допущенным к разработке операций, был старший оперуполномоченный Савелий Кондрашов. Парень разбойного вида, очень отчаянный, поглядишь — типичная шпана. В свободное время очень напоминал жигана на отдыхе — мог крепко выпить, даже подраться и частенько приходил на службу с опухшим от похмелья лицом. За ним пролетарское московское прошлое и слава лучшего кулачного бойца Марьиной Рощи. Не чужд удовольствиям, а они, как известно, требуют денег.

Будет жаль, если предателем окажется именно он.

Впрочем, есть еще и четвертый — Кравчук. Кому, как не ему, известны все детали операций. Он мог точно так же сообщать о засадах Кирьяну. Тем более причин у него для этого предостаточно. Мужик он амбициозный, даже лелеял надежду занять место начальника уголовного розыска. Не получилось. Возможно, затаил обиду и теперь потихонечку мстит. Тем более у него для этого есть стимул: в случае дальнейших провалов Сарычева просто снимут с должности, а на освободившееся место могут назначить и заместителя. Да и в коллектив он как-то не особенно вписывается, уж слишком по-барски держится.

Игнат Сарычев сложил карточки и вновь спрятал их в сейф. Нелегкая получается задача. И разрешить ее придется самостоятельно, никого не посвящая в дело розыска «крота».

Единственным человеком, которому Игнат Сарычев доверял по-настоящему, был Петя Кроха, старинный приятель его отца и в чем-то даже учитель Игната. Еще когда-то в глубоком детстве Петя научил его так виртуозно ругаться, что до сих пор даже самые матерые уркачи взирали на Игната с восхищением, осознавая, что залихватская брань такое же настоящее искусство, как монологи артистов оригинального жанра.

Именно поэтому Игнат Сарычев поделился со старым уркаганом своими сомнениями. Петя Кроха потер узкий лоб, собранный в неразглаживаемые складки, и сдержанно сообщил:

— Жиганов-то я точно не люблю… Верняк! Пакость от них одна! Чем могу, тем и помогу, но против уркачей не пойду. Пойми меня, Игнат, одна у меня с ними кровушка.

Теперь Сарычев таскал с собой Кроху едва ли не по всем злачным местам, где мог появиться Кирьян, и бывший громила терпеливо исполнял роль его телохранителя.

Вчера вечером из «Ноблесса» звонила Нина. В кабаре побывал человек, похожий на Кирьяна, с ним была очень красивая девушка, чем-то напоминающая Веру Холодную. Парочку сопровождали двое крепких мужчин, явно охрана. В ресторане они пробыли недолго, распили бутылку шампанского и отбыли.

Похоже, что Кирьян зашевелился.

Кирьян с девушкой пришел под самый конец выступления. Он занял столик у сцены, который весь вечер оставался незанятым, очевидно, его специально держали для такого почетного гостя. Кирьян что-то сказал угодливо нагнувшемуся официанту и, нежно приобняв за плечи свою спутницу, стал смотреть представление.