— Ты уверен? — промямлил он. — И что, опять проститутка? Вокруг «Змейки» орудует сексуальный маньяк?

— Нет, — удивил его Занозин. — Мужчина.

— Ну, тогда я вообще ничего не понимаю, — рассердился Костов. — Чего он режет без всякой специализации? Мы так не договаривались… Ладно, хоть что-то нашли на месте убийства?

— Машину жертвы, больше ничего. Убитый — некий Яшкин, бизнесмен средней руки… Кстати, не подумай плохого, — по нашим сведениям, парень имел немодную сексуальную ориентацию. Намекаю для недогадливых — предпочитал женщин. Регулярно снимал девочек именно в «Змейке», но вчера его там никто не видел. Видимо, он подъехал с намерением славно провести вечер в компании милашек из «Змейки», вышел, закрыл машину, и тут его настиг нож убийцы…

— Красиво расписал, тебе бы романы сочинять, — похвалил Костов. — Яшкин, Яшкин… Что-то знакомое. Спасибо, забегу сегодня посмотреть протоколы. Надежда, — строго вопросил он вбежавшую в комнату подчиненную. — Кто такой Яшкин? И почему ты опаздываешь на работу?

— Так, Антон Сергеич, — запричитала она, бросая сумку, поправляя чулки на коленках и стягивая тесную джинсовую куртку с плеч — все одновременно. — С утра никак глаза не могла продрать после вчерашнего. Перетрудилась вчера. Хуже того — все руки-ноги болят, будто меня палкой избили. Ведь уже сто лет не бегала три тысячи… Андантинов утром капризы устроил — то ему манную кашу на завтрак подавай, то овсяную, полчаса раздумывал. Даже чай заварить не желает — все сама сделай и ему подай. Бабское, нудит, это дело.

— Прав, — отрезал Костов.

— А я и не спорю, — пожала плечами кроткая девушка. — А Яшкин, Антон Сергеич, это знакомый Соловей. Тот самый, чьим телефоном она пользовалась для связи с клиентами.

— Так что же ты молчишь? — набросился на напарницу Костов, хотя как раз именно Надежда ни капельки не молчала. — Он убит вчера ночью ударом ножа в шею, как и Соловей. Надежда, мне это не нравится. Трупы множатся, а у нас ни одной идеи. Почему у тебя нет ни одной идеи?

— Сейчас будут, — пообещала Надежда. — Соловей связывалась по телефону Яшкина с клиентами…

— Значит, — подхватил Костов, — Яшкин тоже ходил у нее в клиентах. Телефон он ей либо подарил, либо она сама себе его «подарила» тайком от Яшкина. Его нашли рядом с той же «Змейкой», и девушки утверждают, что он был завсегдатаем… Что связывает жертвы и убийцу? Телефон и… секс. Убийца знал Соловей, пользовался ее услугами и знал Яшкина. Ну и что?

Оба тяжело задумались.

— Антон Сергеич, — первой не выдержала Надежда. — Ну что мы тут мудохаемся? Давайте поедем на место, посмотрим труп в морге или на худой конец к Занозину — потолкуем. Что мы тут своими мозгами вымучаем?

— Вот что, — ответил Костов. — Придется тебе еще раз поговорить с тем клиентом Соловей… Ну, помнишь, номер которого у нее в мобильнике последние раз пять был зафиксирован. Входящие она не принимала — заблокировала, естественно. Зачем ей нужны были знакомые Яшкина, которые, разумеется, знать не знали, что аппарат сменил хозяина, и надеялись по этому номеру вступить с ним в контакт? По мобильнику Яшкина она только звонила сама. Довольно странно, кстати… У нее было явно больше одного клиента, а в мобильнике — практически один телефон, записанный много раз. Другой идеи у меня нет. А этот по крайней мере — судя по количеству записанных звонков — неплохо знал Соловей, и есть шанс, что знал и Яшкина.

«Есть еще одна зацепочка — Диана, но к ней мне обращаться не хочется, — подумал Костов и вспомнил: «Эй, красавчик, не заглянешь ко мне завтра вечером?» — Нет, не хочется. Да и вряд ли она что-то знает больше того, что уже мне поведала».

— Обрати внимание, Надежда, что во всех случаях фигурируют какие-то двое. На балконе с Лосским перед его смертью ругаются двое. Какие-то двое — правда, порознь — фигурируют в деле убийства Соловей. Покушение на Алину Сохову — опять двое! — переменил тему Костов.

— Это при втором покушении, при первом — один, — ради справедливости поправила начальника Надежда. — Этот, за которым я бежала, был очень напуган, в панике. По голове Соховой он, между прочим, колотил трубой с ожесточением, но без всякого толка… Я думаю, охрану к Соховой можно не приставлять — сдается мне, этот «бегун» забился сейчас в ужасе в какую-нибудь нору и нос оттуда боится высунуть. И описания этих двоих — скудные и все вразнобой. Один белесый, другой невысокий, со следами царапин на щеке. Следы давно сошли, я думаю… А тот, за которым я бежала, не белесый, а рыжий и очень молодой, может быть, даже тинейджер. А другого я не разглядела, он в машине сидел.

— Только тинейджеров нам не хватало… — вздохнул Костов. — А то у нас загадок мало.

Абдулов проснулся среди ночи внезапно, как будто кто-то ткнул его кулаком в бок. Он резко сел, скинув с ног одеяло, но оставаясь в постели. По лицу струился пот. Ему казалось, он слышит собственное тяжелое с присвистом сопение — оглушительное, отвратительное, как у какого-то безнадежно больного старика. В боку кололо. И это у него, блистающей телезвезды, по которому сходит с ума не одна тысяча дурочек-телезрительниц! Неужели он сдает? Ему только под сорок — и уже сдает… Становится неопрятным, безразличным к своей внешности. Он вспомнил кадры последнего «Вызова времени» — Абдулов поразился, увидев себя. Как у него по ушам висят сальные пряди темных волос, как обвисли щеки, какие усталые — и главное, врущие! — у него глаза. Какое фальшивонадутое лицо… И эта недавно появившаяся бессонница. Он бросил взгляд на настенные электронные часы — 1.45. Уже не первую ночь он просыпается в это время — от часу до двух — и больше не может заснуть, хоть стреляйся. В десять вечера глаза слипаются, голова клонится — просто невмоготу. Кажется, упадет в кровать и проспит трое суток без перерыва… Но нет, каждую ночь кто-то злой и безжалостный будит его и не дает больше сомкнуть глаз. Он старался проводить время в телецентре, работать по ночам, но тогда получалось, что он не спал сутками, а так долго не протянешь.