Фрида схватилась за голову и вытащила из спутанных волос диадему, бижутерию из театрального реквизита. Она судорожно бросилась к щелочке между двумя половинками ворот и принялась ковырять диадемой в замке, предварительно нещадно распрямив ее. Несколько минут, показавшихся вечностью, Фрида потратила на то, чтобы подцепить щеколду и открыть ворота. Свежий ночной воздух чуть не свалил ее с ног. Это был запах свободы! Фрида замерла, боясь дышать, предполагая, что у ее похитителя могут быть сообщники или он сам уже мог вернуться.

Время в заточении тянулось непростительно долго. Фрида посмотрела на часы, стрелки которых показывали два ночи. Она осторожно выглянула из своего убежища и осмотрелась. Полуразрушенный дом, походивший на дом лесника, был окружен со всех сторон плотной стеной темного леса. К дому примыкала безоконная пристройка, предназначенная то ли под гараж, то ли под сарай, в ней и была заперта Фрида. Ни о какой помощи извне не могло быть и речи, так как в округе не было видно ни одного дома.

Фрида осторожно, чуть ли не ползком выбралась из своей темницы и быстро обогнула ее, чтобы как можно меньше находиться на виду у темных глазищ – окон вражеской избы. Она правильно рассудила, что если там кто и есть, то этот человек будет явно не на ее стороне, раз у него в пристройке творятся такие дела.

Фрида понеслась по лесу, не разбирая дороги. Первые километра два она пролетела на одном дыхании, боясь услышать грозный окрик сзади или того хуже – пулеметную очередь. Она считала, что чем дальше она будет от ненавистной избы, тем большая безопасность ей обеспечена. Когда лес стал более дремучим и начал походить на сплошной бурьян, Фрида задумалась о том, в безопасности ли она? Вдруг она зайдет в непроходимую чащу и не найдет оттуда дороги? Вдруг она движется совсем в другом направлении, не в том, куда надо идти?

«Я заблужусь и умру от голода, – подумала она. – Нет, что за глупости лезут в голову?! Я сделала невозможное – спаслась, развязала веревки, открыла засов! Сейчас уж как-нибудь найду дорогу к людям. Не в тайге же, в самом деле, нахожусь, а в средней полосе России, по крайней мере, я на это рассчитываю. Не мог же он, пока я находилась без сознания, переправить меня куда-нибудь далеко».

Фрида перевела дух, посидев минут пять на сухом поваленном дереве, и продолжила свое бегство дальше, продираясь сквозь заросли. Она только сейчас заметила, что ее руки, щеки, шея были поцарапаны, ведь она неслась по кустам, ничего не чувствуя и не соображая от страха. Сейчас все эти ссадины, порезы и ушибы нещадно ломили, кроме того, кожу жгло так, как будто Фрида пролетела через заросли крапивы. Двигаться становилось все труднее и труднее. От того, что еловые деревья были очень густые и высокие, солнце не проникало к земле совсем, также здесь было недостаточно влаги, и многие кустарники и нижние ветки деревьев засохли. Они словно острыми, крючковатыми пальцами хватали Фриду за одежду и царапали ее нежную кожу. Она не выдержала и расплакалась, снова в голову полезли страшные мысли.

«Кто сказал, что в лесах средней полосы России нельзя сгинуть? Еще как можно! Сколько опытных грибников пропадает каждый год в них! А еще есть волки, медведи, змеи… хорошо хоть крыс нет. А вдруг я набреду на зыбучие пески… нет, в топь, болото? Что мне делать?!» – В ее голове пульсировал крик отчаяния.

К головокружению от химического отравления присоединилась головная боль от переизбытка кислорода, непривычного для городского жителя.

«Хотя бы одну выхлопную трубу понюхать, в себя прийти», – подумала Фрида, с удовлетворением отмечая, что почва под ногами сухая, покрытая хрустящим мхом и осыпавшимися еловыми иголками с шишками.

«Значит, болото не предвидится». Она присела немного отдохнуть, понимая, что хочет пить и немного есть.

«Нет, только не это! Ничего, не пропаду! А что, если я буду блуждать здесь сутками? Небось найду какие-нибудь ягоды, грибы, коренья, соленья, тьфу! Из грибов знаю только по детским картинкам, как выглядит мухомор, и еще резаные шампиньоны в пакетах, замороженный полуфабрикат. Почему нас в театральном училище не учили, как выжить в лесу? Тоже мне высшее образование. Не знаю, какого червяка съесть можно, тьфу, чтобы не умереть с голода. Эх, я раньше и предположить не могла, что окажусь в ситуации Робинзона Крузо, а, видимо, надо было…»

Пройдя еще с час и уже не чувствуя от усталости ног, Фрида вспомнила еще одну страшную историю. Если человек долго блуждает в лесу, он одной ногой делает шаг шире, а другой короче, и поэтому получается, что идет он по большому кругу с многокилометровым радиусом и возвращается на место, откуда вышел. Фрида похолодела от этой мысли, ей совсем не хотелось возвращаться к началу пути. Она пошла дальше, прихрамывая поочередно на обе ноги и пританцовывая, лишь бы только уйти с этой треклятой траектории круга.

«Лучше сгинуть в лесу, чем подвергнуться неизвестно чему и неизвестно за что, – содрогнулась Фрида, – а вообще, если я останусь живой, то никогда не забуду свой тридцать первый год рождения».

Сколько именно километров и в какую сторону света прошла Фрида в ту злополучную ночь, она сказать не могла. Она шла «на автопилоте», не чувствуя своего тела и гоня панические мысли из головы. Когда отчаяние полностью охватило ее существо, воспаленные, опухшие глаза заметили, что лес стал редеть, появились опушки с вырубленными деревьями, то есть стало видно присутствие человека, и это не могло не обрадовать ее. Когда она услышала лай собаки, сначала похолодела от ужаса, решив, что это волки, но, сообразив, что это собака, еще раз убедилась в том, что ее предположения о близости людского поселения верны. У нее открылось второе дыхание, Фрида поспешила на лай и вышла на узкую проселочную дорогу и побрела по ней, повинуясь внутреннему чутью.