Особенно докучал расходами младший из сыновей, Михаил, служивший в чине подпоручика лейб-гвардии Семеновского полка в одной роте с двумя великими князьями. Депеши от него с просьбами выслать деньги следовали одна за другой. А в конце прошлого года очередная его просьба выслать ни много ни мало пятнадцать тысяч рублей едва не разорила семью. Случилось так, что Михаил выступил поручителем за своего полкового товарища, наделавшего долгов и попавшего в лапы ростовщиков. Товарищ этот, потеряв всякую надежду выпутаться из ситуации, взял да и пустил себе пулю в лоб. И должником вместо него стал Михаил. Поскольку дело шло о фамильной чести, Андрей Андреевич нашел для сына эти пятнадцать тысяч, но сей непредвиденный расход крепко пошатнул весь бюджет семьи. Барон был вынужден вновь вступить в службу по военному ведомству, приняв на себя должность уездного начальника внутренней стражи. Жалованье было небольшим, но все же как-то выручало.

Многие из соседей-помещиков заложили свои имения в Земельном банке. Кое-кто уже и перезаложил. Барон Дагер же хотел передать сыновьям родовое имение чистым, без долгов, таким, какое и сам принял от своего отца, генерал-майора Андрея Александровича Дагера, кавалера ордена Белого Орла. Но без каких-либо потерь сделать это было практически невозможно, что и втолковывал ему коммерции советник, заводчик и первой гильдии купец Гордей Иванович Каменев, коего барон принимал в своем Готическом кабинете.

— Да поймите же, дорогой Андрей Андреевич, — говорил Гордей Иванович тоном, скорее уместным для малого дитяти, нежели для пятидесятипятилетнего майора, ветерана Крымской войны, — не зла же я вам, в конце концов, желаю. В вашей ситуации это единственный выход сохранить имение. Да и какая теперь в Охотничьей роще охота! «Железка» все зверье распугала! На кого теперь охотиться прикажете, на зайцев?

— Ну, стало быть, буду охотиться на зайцев, — стойко сопротивлялся барон. — Чем тебе не охота?

— Время ныне другое! — упрямо продолжал гнуть свое купец. — Теперь земля доход должна приносить, а не убытки. Вам это любой скажет.

— Да ведь продай я вам рощу, вы ее частями под дачные участки распродадите, — начинал кипятиться Андрей Андреевич. — И не станет рощи. А в ней и отец мой, и дед, и прадед и волка, и лисицу били, а первый из русских баронов Дагер даже на медведя ходил!

— Да нет там теперь ни медведей, ни волков. А что касаемо рощи, то я и не скрываю, что желаю продать ее под дачные участки.

— Ну вот! — воскликнул барон. — Что и требовалось доказать. Нет, сударь, не уговаривайте. Не продам я вам эту рощу.

— Ну хорошо, не продавайте, — отступил на заранее подготовленные позиции купец. — Тогда сдайте в аренду. Я разобью рощу на участки, и мы будем сдавать их дачникам. Вот вам и ежегодный ритмический доход!

— Но рощи-то все равно не станет?!

— Ну, вы, Андрей Андреевич, прямо как малое дитя. Неужели вы не понимаете, что в вашем положении это выход?

— Да все я понимаю, — вздохнул барон. — И поверьте, я даже благодарен вам за ваши предложения, потому как вижу, что не только корысть движет вами, но и участие. Но, простите, не могу.

— Ну, коли так, — поджал губы купец, — воля, конечно, ваша. Тогда хоть обещайте, что ежели надумаете все же продавать рощу, то дадите знать мне первому.

— Это я могу вам обещать, — протянул руку купцу барон. — Можете не сомневаться.

Из кабинета Андрей Андреевич вышел в глубокой задумчивости. Может, все-таки прав купец, и продать Охотничью рощу — лучший выход поправить дела замка?

В Розовой гостиной он едва не столкнулся с племянницей. Десять лет назад он, после смерти сестры, стал опекуном девочки и, конечно, взял ее к себе в замок. Из малого дитя она на его глазах превратилась в прелестную девушку, хрупкую и добрую до самопожертвования, что немало беспокоило дядю. Собственно, это на ней лежали все заботы о хозяйстве усадьбы, и, надо заметить, справлялась она с этим отменно.

— Что с тобой, дядя? — озабоченно спросила Вера.

— Ничего, дитя мое, все в полном порядке.

— Ты меня обманываешь, — пытаясь заглянуть в его глаза, промолвила Вера. — Думаешь, я не вижу, что ты чем-то озабочен? Если у тебя неприятности, почему ты не хочешь довериться мне? Разве я не заслужила права разделять твои заботы?

— Конечно, заслужила, — улыбнулся барон. — Но поверь, ничего такого не произошло. Во всяком случае, пока.

— Ах, пока, — поджала губки Вера. — Надеюсь, когда наступит это «пока», ты поделишься со мной?

— Не обижайся. Ты ведь знаешь, бывают обстоятельства, о которых, при всем моем желании, я не могу говорить с тобой.

— Неправда. Не знаю я никаких «таких» обстоятельств. Но догадываюсь, что это связано с деньгами. Ведь так?

— Ну…

— В таком случае я тебе уже говорила: ты вполне свободно можешь распоряжаться моим состоянием, что осталось мне от мамы.

— Я не вправе трогать твои деньги. Да и ты тоже.

— Но если это необходимо?

— Даже если и необходимо. Я должен решить свои проблемы сам.