Похоже, что привычка перебивать собеседника была присуща только его жене, ибо доктор не только дал Вульфу спокойно выговориться, но даже потом ничего не ответил, так что последнему пришлось снова. переспросить его:

— Не причинит ли это вам каких-то неудобств, сэр?

— Дайте-ка минуточку подумать. Честно говоря, сегодня у меня был весьма напряженный день

— Очень прошу вас.

Секунд через десять он устало сказал:

— Полагаю, бессмысленно просто посылать вас к черту. К тому же я не хочу говорить об этом за глаза, а потому приеду около девяти часов.

— Прекрасно. Вы уже приглашены куда-нибудь на обед, сэр?

— Нет, обычно я обедаю дома, а в чем дело?

— Мне пришло в голову, что я мог бы позвать вас к себе. У меня прекрасный повар. Кстати, вы знаете бренди «Римайзер»? Это довольно необычный сорт.

— Ну, теперь я обречен. И конечно, приду. Скажите мне ваш адрес.

Вульф назвал ему координаты и повесил трубку.

— Теперь я тоже обречен,— проворчал я.— Вы приглашаете на обед незнакомого человека! А может, он вас отравит.

— Да, но если он встретится дома с этой бестией, они сумеют договориться обо всех деталях, а на такой риск я не хочу идти.

— Ерунда! Вы просто не могли перенести мысли, что бедняга вообще не приедет, вот и упомянули о «Римайзере», которого во всех Штатах всего-то бутылок тринадцать, да и те находятся в вашем погребе.

— Какая чушь! — сказал Вульф и пошел на кухню.

После обеда Фриц подал в контору кофе, и бренди. Последние два часа мы находились будто и не в Нью-Йорке, а в Египте. Наш гость, как и Вульф, провел в этой стране несколько лет, и потому они считали теперь своим долгом обмениваться впечатлениями и воспоминаниями.

Доктор Михаэле сидел в красном кресле для посетителей. Весь его вид говорил о том, что он и вправду преуспевающий врач с хорошей практикой на Парк-авеню.

— Обед действительно пошел мне на пользу,— проговорил он.— У меня есть целый ряд пациенток, которым я мог бы прописать подобное питание. Ну а теперь не пора ли перейти к делу?

— У меня совсем не было желания подстраивать вам какую-то каверзу, сэр,— сказал Вульф.

Михаэле улыбнулся.

— То же говорит и хирург, когда берется за скальпель. Нет, давайте сразу все выясним. Моя жена вам написала или приходила?

Вульф сделал удивленную мину.

— Ваша жена? Разве мы вспоминали о вашей жене?

— Хорошо, оставим это. Скорее всего, она просто заручилась вашим словом.— Доктор пожал плечами.— Честно говоря, когда вы по телефону попытались нажать на меня, я не очень удивился, поскольку уже привык к подобным вещам. Но сначала испугался, подумав, что имею дело с полицией. И конечно, теперь мне намного легче оттого, что все обернулось по-другому.

Вульф слегка наклонил голову, показывая, «что комплимент пришелся ему по душе.

— Однако, сэр, не исключено, что мне придется передать расследование в руки полиции.

— Да-да, я вас понимаю, но все же надеюсь, что до этого не дойдет. А теперь скажите, она только показала вам эти анонимки или отдала в руки?

— Ни то, ни другое. Причем обратите внимание на то, что слово «она» ввели в нашу беседу вы, я не я. Так что никаких документов я не видел и не имею, да и сильно сомневаюсь, что вообще их получу.— Вульф откинулся в кресле и закрыл глаза.— Может быть, вам лучше рассказать мне все с самого начала?

— Да, по-моему, тоже, будь оно все неладно.— Михаэлс сделал глоток из своего стакана и поставил его обратно на столик.— Итак, сначала?

— Пожалуйста!

— Так вот, об анонимных письмах я впервые услышал месяцев, девять назад. Мой коллега даже показал мне такое, полученное им по почте. В письме утверждалось, что я путаюсь со своими пациентками. Немного погодя я заметил, что мои лучшие давние клиентки очень изменились ко мне. А позже от одной из них я узнал, что она тоже получила две анонимки. Через несколько дней и моя жена показала мне два таких письма.— Доктор нахмурил лоб.— Излишне объяснять, какой урон может нанести врачу подобная корреспонденция. Разумеется, я подумывал передать это дело в полицию, но тут была доля риска. По той же причине я и частного детектива не стал нанимать. Спустя несколько дней, вечером, мне позвонили. По-моему, жена снимала трубку на втором аппарате, но это вас не должно интересовать. Я надеялся...

Доктор Михаэлс ненадолго замолчал, и Вульф сказал:

— Вы говорили о телефонном звонке.

— Да. Это был женский голос. Он напомнил об анонимных письмах и пообещал, что они прекратятся, как только я подпишусь на одно издание. Эта женщина назвала нужный адрес и добавила, что еженедельный взнос в десять долларов я смогу выплачивать так, как мне будет удобно. Она очень убедительно заверяла, что анонимок больше не будет, а напоследок сказала, что подписку нужно оформить лишь на год и потом можно не возобновлять.— Михаэле развел руками.— Я выписал абонемент, и все. Первые восемь недель я аккуратно платил по десять долларов, а потом просто внес деньги за год вперед. После этого не было ни одного анонимного письма, иначе бы я знал о них.