По его мнению, коварный замысел Атланта изменить облик Флоримели с целью превращения ее в упомянутую пророчеством воительницу в ближайшие дни опасности не представлял. Возможно, потом.

— Давайте только делать все по порядку,— бодро заявил он.— Я рассчитываю с пользой провести время в ваше отсутствие, посвятив его наблюдениям и попыткам наладить контакт с тем христианским чародеем Маладжиджи. Было... гм... совершенно непростительной ошибкой с моей стороны не вспомнить о нем раньше, до прибытия в Карену. Осмелюсь предположить, что выражать надежды на удачный исход вашего предприятия в настоящий момент попросту излишне?

За воротами и подъемным мостом, перекинутым через сухой ров, пламя образовывало сплошную колышущуюся стену, за которой скрывались ближайшие горные вершины. Остановившись в самом начале подъемного моста, Ши чувствовал на лице его горячее дыхание. Атлант тем временем, окунув палец в бутылочку с маслом, нарисовал у него на лбу сначала один равнобедренный треугольник, а потом поверх него другой, бормоча по ходу дела какое-то заклинание. Эту процедуру он в точности повторил с Полячеком и старшиной егерей замка, широкоплечим смуглым малым по имени Эшгерей. Атлант по-прежнему расточал улыбки, будто всего днем ранее они и не обменивались страшными угрозами и оскорблениями. Остальные владыки, как услышал краем уха Ши, уже заключали небольшие ставки относительно того, кто разыщет Руджера и когда.

Эшгерей уверенно зашагал вслед за ними к пламени, забросив на плечо арбалет. Достигнув волшебной преграды, однако, он остановился и вопросительно посмотрел на Ши. Огненные языки беззвучно бились высоко над их головами, ярчайший свет резал глаза. Пламя выглядело вполне реально и угрожающе, хотя трава, из которой оно выбивалось, выглядела ничуть не поврежденной. Ши тоже почувствовал непреодолимое желание замереть на месте, но в присутствии Эшгерея и под сверлящими спину взглядами всего замка ему не оставалось ничего другого, как выпятить грудь и торжественно шагнуть в огонь. Чтобы преодолеть его, понадобилось всего два шага, причем пламя лишь легонько ущипнуло его за щеки.

Мгновение его спутники не показывались. Потом раздался приглушенный вскрик, и возник Эшгерей, волоча за собой упирающегося Полячека. Охотник бросил взгляд на Ши, сплюнул и ткнул большим пальцем в сторону Полячека, который настолько кипел от негодования, что не способен был и слова произнести.

— Передумать собрался,— буркнул охотник.— Нам туда.

Дорога представляла собой не больше чем тропу, спускавшуюся с горы, на вершине которой расположился замок, тропу настолько крутую, что двигаться приходилось с великими предосторожностями, стараясь не наступить на полу джеллабы того, кто шел впереди. Вскоре они пересекли границу, за которой начинался лес, где приходилось то и дело нагибаться, чтобы пролезть под ветвями встававших у них на пути высоких деревьев. Холодный горный ветер свистел среди сосен, ероша плюмажи на чалмах Ши и Полячека.

Ши отцепил саблю, взятую из шкафа Атланта, и хорошенько рассмотрел, прежде чем прикрепить к наружному кушаку. Подобно той, которой ему пришлось орудовать во дворе замка, у этой тоже оказался закругленный кончик и толстый, тяжелый клинок, непригодный для уколов и неудобный для отражения ударов, приспособленный больше для суматошной рубки верхом на лошади, нежели для фехтования по общепринятой методе.

— Мы что, в какое-то определенное место двигаемся? — поинтересовался Полячек с широко раскрытыми глазами.— Лично я был бы не прочь вьмснить, где мы находимся.— Повернувшись к Эшгерею, он ткнул пальцем в огромных размеров широченный нож, висевший у того на поясе: — Слышь, одолжи мне эту штуковину, а? Если влипнем вдруг в какую неприятность, так лучше все будем при оружии.

— Не. Мое,— коротко ответил егерь, продолжая прокладывать дорогу.

На то, чтобы добраться до подножия, ушло три часа. Дальше тропа принялась то карабкаться вверх, то круто нырять вниз среди бесчисленных отрогов, спускавшихся с другого гребня, что вырастал справа от них. Лес здесь стал гуще. Вслед за Эшгереем они проникли в узкое ущелье, где с каменистых уступов спадал быстрый ручеек, а лучи утреннего солнца не доставали дна. Ущелье становилось все шире, пока не превратилось в ложбину, на краю которой раскинулось болото. Здесь им пришлось шлепать чуть ли не по колено в вязкой жиже вдоль самого края воды. Ши вздрогнул, а Полячек замер при виде мелькнувших перед ними белой кожи и призрачных крыльев водяных фей, или кем они там ни были, которые тут же скрылись под водой. Эшгерей же пер вперед, даже не оглянувшись, и им ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Вскоре ложбина сузилась вновь. Практически отвесный склон приблизился к ручью почти вплотную, так что им пришлось перебраться на другую сторону по мосту, который представлял собой одно-единственное перекинутое через ручей бревно. Эшгерей попросту прошел по нему, словно по ровной земле. Ши с трудом проследовал за ним, балансируя руками, и под конец, извернувшись в прыжке, все же оказался на противоположном берегу. Полячек же, сунув большие пальцы за кушак, попытался сымитировать беспечную походку охотника, но забыл, что при этом следует смотреть под ноги, и свалился.

— Пора перекусить,— объявил охотник. Полячек тем временем выкарабкивался из мелкого ручья, потирая подбородок и ругаясь с такой силой и выразительностью, что жухла листва на деревьях.

Эшгерей примостился на краешке бревна, служащего мостом, развязал мешок и извлек из него краюху хлеба и шмат сушеного мяса. Мастерскими взмахами ножа он поделил провиант на три равные порции и махнул рукой в сторону ручья.

— Вода там,— сказал он.

Когда они жевали, дав отдых уставшим мышцам, Полячек поинтересовался: