Во дворе родного дома ей преградил дорогу незнакомец в воинской одежде, с коротким узким клинком на боку. Татуировка у него на лбу говорила о принадлежности к младшей семье Дома Нинхур; вид, когда он резким толчком отбросил Иарру от дверей, был хмурым донельзя.

– Куда?! – рявкнул он.

К сумасшедшему стыду Иарры добавился такой же сумасшедший гнев, и она рассвирепела не хуже самого энса.

– С дороги, – прорычала она, сдергивая с головы покрывало.

Татуировка Дома на лбу была густо замазана сажей. Иарра с остервенением провела по ней ладонью. Проклятые Бездомные!

– Пошла вон, нищенка!

Это было сказано беззлобно, даже лениво. Удар тяжелого кулака выбил из нее дыхание и бросил на землю, прямо к обутым в сандалии ногам воина.

– Ты сгниешь в тюрьме! – вскакивая, воскликнула Иарра. О Двое, у нее же жезл энса! Отскочив на шаг, она остервенело принялась разматывать тряпку: – Я прикажу тебя казнить, я…

– Балла, это ты! Убери руки, парень!

Этот крик вернул ее на землю.

Незадачливый солдат разглядел наконец татуировку и понял, что перед ним хозяйка дома. Он сразу сдулся, как проткнутый рыбий пузырь. Рухнул на колени и склонил голову почти до земли, демонстрируя самую нижайшую покорность, и раскаяние, и готовность принять заслуженное наказание… Он испугался не зря – ни один энс не вступится за незначительного отпрыска своего Дома, нанесшего оскорбление члену семьи другого энса. Если пожелает, Иарра и вправду может сгноить его в тюрьме.

Она победно улыбнулась и тут же поняла, какое представление только что устроила. Из глаз хлынули слезы, первые со вчерашней ночи.

Магана, старая управляющая их дома, схватила ее за руки.

– Хвала Двоим, деточка, ты невредима! Что с тобой случилось? Мы так беспокоились, твой дед… О Двое, твое платье! Твои ноги! Бедная моя малышка, что случилось?!

Иарра могла лишь мотать головой и всхлипывать. Магана обняла ее и ласково поглаживала по спине. Прикосновения этих с детства знакомых рук возвращали к жизни – все закончилась, она дома. Все позади.

– Спать, Магана, – прошептала наконец Иарра. – Нет, сначала к деду. Нет, в ванну, а потом к деду!

– К деду, прямо сейчас, он вне себя. Деточка, он думал, ты погибла, думал, Бездомные тебя убили! Мы все так думали!

– Бездомные?

Магана отпустила ее и сказала:

– Взгляни, на чем стоишь.

Иарра посмотрела вниз. Ее ноги покрылись грязью и онемели от непривычной ходьбы босиком, но она все равно бы ничего не почувствовала – кровь на камнях уже успела высохнуть. Но все же это определенно была кровь, зловещее багрово-черное пятно перед дверью и еще более страшный след, ведущий прочь со двора. Похоже было, что здесь протащили чье-то тело, быть может, даже не одно.

Еще вчера при виде такой картины Иарра завизжала бы и кинулась прочь, но эта ночь не прошла бесследно. Она сглотнула подступившую тошноту и выдавила:

– Что здесь произошло?

– Бездомные. Прибежали с камнями и палками, хотели ворваться в дом. Хвала Двоим, стража подоспела вовремя! По всему городу то же самое, – Магана кивнула на Красного, который по-прежнему стоял на коленях: – вот он принес вести. Что прикажешь с ним делать?

Иарра замотала головой – ей все еще было стыдно.

– Мне все равно. Я должна увидеть деда.

Подумав, она все-таки велела приготовить ванну: предстать перед дедом в таком виде было бы просто опасно. С энса Адая станется обозвать ее похуже, чем тот незадачливый солдат и даже выгнать за дверь, а ей на сегодня уже довольно унижений.

Прохладная вода и заботливые руки слуг почти излечили ее страхи. Ласковая девушка-служанка из Свободных старательно намыливала ее волосы, Магана поминутно заглядывала в двери – проверяла. Иарра закрыла глаза, позволяя ужасным воспоминаниям сойти с тела вместе с пылью и усталостью. Это не повторится, никогда, ни за что. Она больше не окажется беззащитной перед Бездомными… перед кем угодно! До сих пор из-за собственной беспечности обходилась без охраны, но теперь все изменится. Энс Карана был прав. Надо будет сказать деду… Из глаз вдруг брызнули слезы, а служанка испугано отдернула руки и спросила:

– Больно, балла?

– Нет. Не сильно.

Зачерпнув ладонями пенной воды, умыла лицо. По плечу расплылся устрашающий красно-черный синяк, и больно было, если честно, очень. В какой именно момент заработала это украшение, Иарра не помнила.

Выбравшись из ванны, она забрала из рук служанки полотенце и, обернувшись им, пошла прочь. С волос и тела на пол капала вода, но Иарре это нравилось – она дома. Она может шлепать босыми ногами по украшенному мозаикой, совершенно чистому полу и улыбаться, когда с пути шарахнется, стыдливо отводя глаза, покрасневший раб. Если захочет, может приказать – даже не приказывать, лишь кивнуть Магане, и у двери выстроится целая вереница слуг с расческами, щеточками и маслами для тела, с прохладными напитками и сладостями и всем, чего только может пожелать капризная энсова внучка. Если только захочет… Ведь если изо всех сил делать вид, что вчерашнее унижение ей приснилось, можно и самой в это поверить, разве не так?

Теперь одеться – и быстрее к деду, пока он окончательно не потерял терпения.

Но терпение энса Адая иссякло еще предыдущей ночью, когда стало ясно, что Иарра не вернулась домой. Она поняла это сразу, как шагнула в дверь своей спальни, где на постели лежало приготовленное заботливой Маганой платье, а возле кровати, весь серый от гнева, раздраженно постукивающий змеиным набалдашником трости по подлокотникам своего кресла, дожидался дед.

Видах, как раз в этот миг покидавший спальню, посторонился, пропуская Иарру. Его нахальный взгляд, брошенный ей тайком от энса, задержался на синяке и потемнел.