— Извините меня, я не должен был задавать вам этого вопроса.

— Нет, я отвечу… Мне просто нужны деньги. Я познакомилась с одним парнем… Мне кажется, он из этих самых… из крутых. Я просто не хочу идти к нему на содержание. Мне нужны собственные деньги. Хочется чувствовать себя независимой.

— А разве модельный бизнес не приносит прибыли? Обозначив линию бедер, Григорьев принялся за живот.

— Деньги есть, но их немного… А для того, чтобы получать прилично, нужно заключать контракты с зарубежными фирмами. Очень неплохие деньги платят на презентациях. Бывает, по триста-четыреста долларов. Но у нас на фирме девочек много, а хочется заработать всем. Меня довольно часто приглашают, но я не наглая. Не хочу обижать остальных.

— Это благородно с вашей стороны, — согласился Григорьев.

Осталось нарисовать лобок — слегка выпуклый, поросший золотистой растительностью. Трудная часть работы, но, пожалуй, самая приятная.

Инна пожала плечами.

— Возможно. А что жадничать? Когда-нибудь и они меня выручат. Ведь так?

— Разумеется, — охотно согласился Григорьев. — В нашем деле важно помогать друг другу.

Девушка выглядела абсолютно естественной. Она держалась так свободно, как будто бы ее фигуру по-прежнему скрывал джинсовый костюм. Рисовать ее было легко, женщины вообще очень благодарный материал, это надо признать.

Инна слегка улыбнулась, как будто бы прочитала его мысли.

— Во-от и все… Хотите взглянуть?

— Очень хотелось бы. — Она сошла с тумбы и, позабыв прикрыться, подошла к художнику.

Григорьеву ударил в нос терпкий запах женских духов. Он шел к ней необыкновенно и добавлял сексуальности. Хотя, если вдуматься, куда уж больше!

— Я такая красивая? — широко распахнула она ресницы. Григорьев только улыбнулся, сдержанно заметив:

— Рисунок лишь отчасти воспроизводит оригинал. Живой человек на самом деле краше.

— Вот как? — Девушка выглядела удивленной.

— Понимаете, в чем дело, — несколько поспешнее, чем следовало бы, попытался объяснить Григорьев, — не всегда удается отобразить тот духовный мир, который соответствует реальному человеку. Картина — всего лишь зеркало. В жизни вы значительно интереснее.

— Буду надеяться, — безо всяких эмоций произнесла Инна. — Вы не могли бы помочь застегнуть мне бюстгальтер?

Григорьев попытался сдержать улыбку. С подобной просьбой к нему обращались только любовницы, с натурщицей это случилось впервые.

— Ну, разумеется! — с готовностью отозвался он.

У любовников подобная просьба не вызывает никаких чувств. И она звучит не иначе, как «ты меня раздел, ты же мне помоги и одеться». В его же случае предполагается некоторая интимность отношений, которой не было.

Нижнее белье у Инны было отменным. Похоже, что она предпочитает все самое лучшее. Наверняка ее возлюбленный не менее эффектный — широкий, высокий, с ослепительной улыбкой. Григорьев застегнул на ее спине замок, слегка коснувшись подушечками пальцев атласной кожи. Разумеется, делать этого было нельзя, потому что по коже зябко и колюче пробежал ток.

Инна оделась, собрала волосы в пучок и воткнула заколку — последний штрих удался на славу, подчеркнув и без того идеальную форму ее головы.

— Я с вами договаривался на один сеанс?

— Да, — безразлично пожала плечом Инна и подтянула к себе махонькую изящную сумочку из черной кожи, как бы подчеркнув, что если нет больше работы, то она может отправиться по своим делам.

— Вы не будете возражать, если мы продолжим наше сотрудничество, скажем… на неделю! Инна выглядела слегка растерянной:

— Даже не знаю, что вам ответить, — наконец заговорила девушка. — Дело в том, что следующие два дня я должна быть на презентации и там мне должны неплохо заплатить.

— Хорошо, сколько вам обещали?

— Ну-у, за два выступления где-то восемьсот долларов. — В ее голосе прозвучала трудно скрываемая гордость.

— Да, хорошие деньги, — согласился Григорьев. — И сколько вы там пробудете?

— Скорее всего полных два дня. Таковы условия договора.

— Так вот, я вам обещаю, за каждое позирование вы получите от меня по тысяче долларов, и это займет у вас куда меньше времени, чем презентация. — В глазах Инны проглядывало сомнение. — Так вы согласны?

— Пожалуй, да.

— Вот и отлично. А теперь давайте попьем с вами чайку.

В дверь постучали.

— Секундочку, — произнес Григорьев, виновато улыбнувшись.

Дверь неожиданно распахнулась, грохнув о стойку-вешалку, стоявшую в проходе. Обвешанная со всех сторон одеждой и халатами, стойка покачнулась и, застыв в неустойчивом положении секунды на две, рухнула, разбив глиняные кувшины, стоящие на полу.

— Какого черта ты здесь делаешь?! — заорал вошедший человек, хватая Инну за руку. — Ты спала с ним?