У печки, словно кошка, спит,

Работа ей на ум нейдет,

Да уж зато в три горла жрет!

На днях нагадила в котел.

А посади ее за стол,

Так за обедом ловит блох,

Да по две сразу, видит бог!

Растрепа! Истинный вахлак!

И делает все кое-как.

А поглядеть ей на ручищи —

Заслонка, так и та почище.

Горшков не моет по неделе,

Из них как будто свиньи ели,

Посуду знай мне бьет да бьет.

Браню, да что-то в прок нейдет.

Не будет больше ей потачки:

Сегодня ж дам расчет байбачке!»

Тогда промолвила другая:

«Беда! И у меня такая!

Я про нее порасскажу!

Уж я бужу ее, бужу!

Сама и воду я таскаю

И в рукомойник наливаю.

Начнет мести, так пыли, сору

Наоставляет прямо гору.

С похлебки накипь не снимает,

Горох у ней затвердевает,

Все пережжет и пережарит,

Недосолит и недоварит,

А постирает, так, ей-ей,

Серым-серо белье у ней.

Уж так ленива и лукава!

Осел — и тот проворней, право!

Постель работникам не стелет,

А мне в ответ бог весть что мелет.

Как выйдет по воду во двор,

Так из избы выносит сор.

С три короба притом наврет,

Все новости домой несет.

С соседями — лишь перебранка.

Ох, и хитра ж моя служанка!

Ведь так, злодейка, отопрется,

Что хоть и врет, да не проврется.

Поддам под задницу я ей

Так, чтоб летела до дверей!»

Тогда второй сказала третья:

«Не стану и свою жалеть я.

Она уже не первый год

Кудель дерет, а не прядет,

Смотать не может толком ниток!

Не пряжа, а один убыток!

Навар с похлебки враз слизнет,

А что послаще — тоже в рот.

Найдет вино — пиши пропало!

Все тащит — яйца, масло, сало!

Еще повадка есть у ней

На пляс заманивать парней.

Парнишкам, так и тем дает!

Сегодня ж будет ей расчет!»

Так поносили без утайки

Своих служанок три хозяйки.

Не знаю, правду ль говорили

Хозяйки, но у них служили

Те девки снова целый год.

Так поневоле в ум придет,

Что дело не было так скверно.

Ведь поговорка судит верно:

Хозяйка рада спозаранку

Пенять при людях на служанку,

А та пеняет в свой черед.

Уж издавна такой завод

И по-за речкой и у нас.

На том Ганс Сакс кончает сказ.

196

Гуляя вечером погожим,

Я встретился с одним прохожим,

Который был весьма хмелен;

Горланил и ругался он

На радость малым ребятишкам:

Сбежалось их десяток с лишком

Глазеть, как он бредет, мыча

И плащ по грязи волоча.

Вдруг вижу я, что этот пьяный —

Мой подмастерье, в деле рьяный,

И скромник, судя по всему.

Хотел я взбучку дать ему

И разбранил бы на все корки,

Да вспомнил тут о поговорке:

«И воз пьянчужку обогнет…»

Решил я: «Пусть себе бредет,

А утром с ним я потолкую».

Назавтра речь повел такую

Я с подмастерьем: «Слушай, друг,

На что ты тратишь свой досуг?

Вчера, вечернею порою,

Ты напился свинья свиньею.

Взглянув на твой ужасный вид,

Я испытал глубокий стыд.

Скажи, — мне, право, непонятно, —

Ужели может быть приятно

Питьем наполнить свой живот

И, словно неразумный скот,

Мычать пред всем честным народом?»

«Не мог же я прослыть уродом, —

Потупясь, он мне возразил. —

Вчера я на пирушке был,

Нас угощал один приятель.

Судите сами, было б кстати ль

Там отказаться от вина?

А коли пить, так пить до дна!»

Сказал я: «Друг ли тот, кто просит

Тебя с ним пить и тем наносит

Рассудку твоему урон

И чести?» — «Разве, — молвил он, —

И честь от выпивки страдает?»

«Да, тот, кто брюхо наполняет