Вином, — сказал я, — без руля

Несется, вроде корабля,

Лишившегося управленья,

Теряет вовсе разуменье,

Слепою силою влеком,

Себя пред всеми дураком

Выказывает, и друг другу

Все кажут пальцем на пьянчугу.

Уж тут не честь, а стыд и срам!»

«Теперь я понимаю сам,

Что это так, но бог с ней, с честью!

Раз не успел пропить-проесть я

Свое добро, беды в том нет,

Что пью я», — он сказал в ответ.

«И все-таки достаток тает:

Его не только тот мотает,

Кто денежки в шинок несет,

Но также тот, кто даром пьет.

В шинке и он сидит до рвоты,

Отлынивает от работы,

Избрав бездельника удел,

И остается не у дел.

Коль в голове твоей затменье,

Тебя не минет разоренье,

И бедность, жизнь твою губя,

Когтями вцепится в тебя.

Кто пьет, разбогатеть не может».

Он молвил: «Был бы день лишь прожит,

И ладно. Я ведь небогат.

По мне, здоровье — лучший клад.

А я здоров и в состоянье

Добыть семейству пропитанье».

«Пусть так, не стану спорить я.

Но от обильного питья

Бывает множество болезней.

Не пить, дружок, куда полезней

Для сердца, легких и кишок;

Вино людей сбивает с ног.

Бывает и похуже случай:

Не долго заболеть падучей

Или чахотку подцепить.

Дружок, который учит пить

Дружка, вредит его здоровью!»

Конец, я думал, прекословью,

Но он ответил: «Нет, нельзя,

Когда тебя поят друзья,

Отказом вызывать укоры».

«С пьянчугами боишься ссоры,

А бога не боишься, нет,

Хотя он наложил запрет

На пьянство, ибо всякий пьющий

Вредит себе, и даже пуще:

Творит недобрые дела!

Вино всегда источник зла:

Ведь пьяница на то решится,

Что трезвому и не приснится.

Побойся бога, милый друг,

Беги от общества пьянчуг!»

«Мне жить тогда в пустыне надо, —

Сказал он. — Ведь вино — отрада

И богачей и бедняков.

Обычай у людей таков,

И выпивка в чести повсюду;

Так что ж, я всем перечить буду?»

«Разумный счастлив не вином:

Он ищет радостей в ином.

Не видит в том себе почета,

Что кружкой чокнется с ним кто-то.

Сдается мне, что сам ты рад,

Когда тебя вином поят».

Он молвил: «Ни при чем тут радость:

Потом во рту такая гадость

И мучат рези в животе…

Да как откажешь? Живо те,

Кто угощал, тебя ославят,

Стыдиться пред людьми заставят…»

«Позор, мой друг, ты видишь в том,

Что не захочешь быть скотом, —

Сказал я. — В этом нет позора,

И не грозит с друзьями ссора,

Когда ты ловко и умно

На приглашенье пить вино

Ответишь вежливым отказом».

Он молвил, не моргнувши глазом:

«А я со всяким пить готов».

«Тогда не стоит тратить слов, —

На это возразил ему я. —

И если ты, беды не чуя,

Намерен пьянствовать и впредь,

Тебя лишь можно пожалеть.

Не впрок тебе увещеванья,

Но неизбежно наказанье:

Узнаешь с некоторых пор

Болезни, бедность и позор!

Тогда, пей воду ли, вино ли,

В желудке вечно будут боли,

А в голове сумбур и шум.

Тогда ты схватишься за ум,

Поймешь, что поведеньем глупым

Себя ты сделал полутрупом,

Что молодость растратил зря,

Обогащая шинкаря,

Что сам ты бед своих виновник…

Захочешь запереть коровник,

А уж коровы-то в нем нет!

Даю тебе благой совет:

Одумайся, пока есть время!

Трудись и не якшайся с теми,

Кто к пьянству любит подстрекать.

Лишь перестав вино лакать,

Ты избежишь удела злого, —

Запомни Ганса Сакса слово».

197

Жил бюргер в Любеке 198 когда-то —

Купец скупой и пребогатый,