Клэпп нашел Уэйда Ланье в загородном клубе, где тот пил пиво. Каждое воскресное утро, ровно в 7.45 он делал первый удар клюшкой, всегда играя с одними и теми же тремя партнерами, проходил восемнадцать лунок, обычно выигрывал больше, чем проигрывал, а потом за покером часа два пил пиво. Тут же забыв о картах и пиве, он заставил Клэппа дважды повторить весь разговор с Джулиной Кидд слово в слово.

Большая часть сказанного ею в суде не пройдет, однако сам факт появления ее на свидетельском месте – пусть жюри хорошенько осознает ее этническую принадлежность – и рассказ об иске к Сету Хаббарду за сексуальное домогательство любое белое жюри наведет на мысль, что Летти подобралась к нему так близко, как только можно, и оказала на него влияние, использовав свое тело, чтобы заставить написать завещание в ее пользу. Ланье не сможет доказать это с помощью улик, но, разумеется, сумеет основательно внедрить подозрение в головы присяжных.

Выехав рано утром из Джексона, Йен и Рамона Дэфо через три часа прибыли в Мемфис, чтобы поговорить с Гершелом за поздним завтраком. Их отношения окончательно испортились, и пора было подремонтировать их. Во всяком случае, так считала Рамона. Задача у них общая, глупо ссориться и не доверять друг другу.

Они встретились в блинной, и после очередных тщетных попыток примирения Йен решительно перешел к делу и потребовал, чтобы Гершел отделался от Стиллмена Раша и его фирмы. Его, Йена, адвокат Уэйд Ланье гораздо опытнее, к тому же, честно признаться, Стиллмен Раш может во время процесса сослужить дурную службу. Он парень привлекательный, но слишком уж работает напоказ, чересчур щеголеват – это может оттолкнуть присяжных.

Ланье внимательно наблюдает за ним уже четыре месяца, и ему не нравится то, что он видит: раздутое самомнение и мало таланта. А процесс может быть проигран только лишь из-за высокомерия адвоката. Уэйда Ланье это очень тревожит. Он даже грозит отказаться от дела.

Более того. В доказательство несостоятельности адвокатов Гершела Йен поведал историю о существовании некого другого завещания, по которому Летти раньше пыталась получить пятьдесят тысяч. Имен он не назвал, поскольку не желал, чтобы Стиллмен Раш совал нос в это дело. Гершел был ошеломлен, но и взволнован.

– Это еще что! – кивнул Йен. – Слушай дальше. Уэйд Ланье нашел чернокожую женщину, которая подавала на Сета в суд за сексуальное домогательство. Вот и сравни: что делает мой адвокат, а что – твой. Твой парень вне игры, Гершел. Ланье знает правила партизанской войны, а твой – всего лишь бойскаут. Давай действовать сообща. У Ланье даже есть предложение: если мы объединимся, избавимся от Раша и доверим ему представлять нас обоих, он снизит гонорар до двадцати пяти процентов от любой сделки. А у него имеется стратегия, как заставить их пойти на сделку, особенно в свете фактов, нарытых его сыщиком. Он выберет самый подходящий момент и вывалит все это на Джейка Брайгенса, который будет раздавлен. Мы сможем получить деньги уже через несколько месяцев.

Гершел еще немного поупрямился, но в конце концов согласился поехать в Джексон и тайно заключить договор с Ланье.

Симеон заканчивал понедельничный обед, состоящий из консервированной свинины с бобами и четырех кусков черствого белого хлеба, когда появился надзиратель и просунул ему через решетку пакет.

– Читай и наслаждайся, – сказал он и ушел.

Пакет был из юридической конторы Гарри Рекса Воннера. Внутри лежало письмо адвоката, адресованное Симеону в тюрьму округа Форд. В нем сообщалось, что к письму прилагается иск о расторжении брака и что у Симеона есть тридцать дней, чтобы дать ответ.

Он медленно прочел документ. С чего такая спешка? Постоянное жестокое и бесчеловечное обращение, супружеские измены, оставление семьи, физическое насилие… Несколько страниц обвинений – какие-то из них дикие, какие-то справедливые. А, какая разница? Он убил двух детей и на долгие годы отправится в «Парчмен». Его жизнь кончена. Летти нужен кто-то другой. Она не приходила навестить супруга ни разу с тех пор, как его взяли под стражу, и скорее всего не придет. Ни сюда, ни в «Парчмен». Порция как-то заглянула, но только поздоровалась и почти сразу ушла.

– Что читаешь? – спросил с верхней полки Денни.

Денни, сокамерника, поймали в угнанном им автомобиле. Симеон уже устал от него. Он предпочел бы сидеть один, хотя иногда было почти приятно иметь рядом кого-то, с кем можно поговорить.

– Жена подала на развод, – ответил он.

– Считай, повезло. У меня их было уже две. Они совсем с катушек съезжают, когда ты попадаешь в тюрьму.

– Тебе лучше знать. А запретительный приказ тебе когда-нибудь выписывали?

– Мне – нет, но моему брату выписывали. Его сука убедила судью, будто он опасен, что вообще-то правда, и судья велел ему держаться подальше от дома и от нее, где бы он ее ни увидел. Да ему-то было до лампочки. Он ее все равно прикончил.

– Твой брат убил свою жену?

– Ага, но она заслуживала. Это было оправданное убийство, только присяжные решили иначе. Признали его виновным в убийстве второй степени.

– И где он теперь?

– В Анголе, штат Луизиана, двадцать лет. Тебе тоже приблизительно столько же впаяют, если верить моему адвокату.

– Твоему адвокату?

– Угу, я с ним сегодня встречался и спросил. Он знает про твое дело. Говорит, весь город о нем трезвонит, люди, мол, по-настоящему рассвирепели. Еще сказал, что твоя жена скоро станет богачкой по тому офигительному завещанию. Только ты-то следующие двадцать лет будешь за решеткой. А к тому времени, когда выйдешь, от денег ничего не останется, все растащат ее новые друзья. Это действительно так?