В культуре насилия общество выше природы и эксплуатирует ее нещадно. Структуры власти, бюрократические структуры выше гражданина и дискриминируют его повсеместно. У мужчин социальный статус выше чем у женщин, поэтому от культуры насилия женщины страдают больше, хотя во многих государствах женщины имеют равные с мужчинами права, а следовательно, должны бы обладать и равным статусом.

Главный документ Великой французской революции «Декларация прав человека и гражданина» провозгласил: «Все люди рождаются свободными и равными в правах…». Но, как мы уже писали, используемое в этом предложении, слово «люди» (по-французски «l’homme») означает одновременно «мужчина» и «человек», а никак не «женщина». И таким образом, женщины остались по ту сторону общечеловеческих ценностей СВОБОДЫ—РАВЕНСТВА—БРАТСТВА. Так же как они остались вне гуманистических устремлений человечества. Гуманизм (от лат. Humanitas – человечность, humanus – человечный, homo – человек) рассматривает человека как высшую ценность и утверждает его как личность с правом на свободу, счастье, развитие, проявление своих способностей. Однако под «человеком» здесь опять же подразумевается только мужчина. Способности, развитие и счастье женщин предполагаются включенными в общечеловеческие ценности. Хотя самих реальных женщин по этому вопросу никто не выслушал. Им не дали право голоса. Даже их право на гражданство никак в Декларации не оговаривалось – ни в форме признания, ни в форме исключения. И это была не случайность или небрежность законодателей. Это была позиция умолчания.

Такая позиция сохраняется до сих пор: о женщинах очень редко говорят СМИ, если и пишут, то только о выполняемых ими функциях. В мире патриархата царствует мужчина. И когда говорят о человеке, то имплицитно подразумевают мужчину, и когда требуют гуманистических ценностей, то эти ценности не подрывают основ патриархата, не переворачивают баланс «мужское – женское» в пользу женского и даже не выравнивают его. Они просто делают наполнение прав среди мужчин равнее. Но наученные горьким опытом тысячелетий угнетения мы знаем, что всегда найдется тот, кто равнее других. И мы даже знаем, кто это будет – мужчина.

Женщина сохраняет статус рабыни. В связке «мужчина – женщина» отношения господства и подчинения остаются преобладающими. Джон Стюарт Милль вслед за своей женой Гарриет Тейлор (которая помогла ему написать одну из самых известных его книг «Подчиненность женщины» [1861]) считал брак «единственным видом рабства, признаваемым новейшими законами. По закону нет более рабов – кроме хозяйки каждого дома», так как воспитание женщины и выработка в ней ожидаемых «слабостей», считал он, ограничивают свободу ее жизненного выбора и обрекают на роль сексуального объекта.

Дж. С. Милль утверждал, что подчиненное положение женщин является варварским реликтом исторического прошлого, а не результатом естественного развития: «то, что теперь называется природою женщины, вообще в высшей степени искусственный результат принудительного стеснения в некоторых направлениях, неестественного подстрекательства в других». Общество внушает людям, что назначение женщины – любить и забывать себя для любимого человека. Мужское господство, считал Милль, поддерживается как посредством очевидных методов принуждения и лишения прав, так и посредством более тонкого и скрытого контроля над женским сознанием. Таким образом, весь женский опыт и воспитание внушают им исподволь идеи зависимости и добровольного подчинения. Их учат подчиняться, и более того – любить своего хозяина, что например не входит в систему дрессировки охотничьих собак. «Мужчина требует от женщины не только, чтобы она ему повиновалась, но еще чтобы она отдала ему всю свою душу… Поэтому мужчины и сделали всё возможное, чтобы поработить в женщине ум». Много позже такой феномен психологи обозначат как «стокгольмский синдром», кода жертва-рабыня начинает сочувствовать своему хозяину-захватчику и даже по-своему любить его. Внешний разрыв отношений недостаточен, необходимы изменения в сознании мужчин и женщин и их представлений друг о друге. Образование становится неотъемлемой частью процесса эмансипации – оно помогает изменить самовосприятие женщины, обрести иную систему ценностей, когда необходимость быть привлекательной перестает быть главной целью ее жизни.

Угнетение женщин есть результат патриархата с его культурой насилия, то есть мужского доминирования, во всех сферах: от экономической до сексуальной. А так как принципы патриархата лежат в основе человеческой культуры и определяют такие первичные явления, как язык (который не является гендерно-нейтральным), сексуальность («навязав» ей гетеронормативность и миссионерскую позу) и все общественные институты (образование, церковь, СМИ, экономику, семью и прочее), то пересмотреть следует сами принципы построения культуры.

Патриархат может быть определен как система политических, социальных, сексуальных отношений, организуемых мужчинами по принципу господства – подчинения. Эти отношения поддерживаются и регулируются с помощью различных общественных (государство) и частных (семья) институтов и основываются на внутригендерной солидарности мужчин, которые как социальная группа коллективно и индивидуально угнетают женщин, присваивая себе их рабочую силу (продуктивную и репродуктивную), результаты их труда (продуктивного и репродуктивного) и сами их физические тела. Для осуществления такого присвоения мужчины используют как открытое насилие, так и непрямое принуждение. Все социальные структуры приспособлены для того, чтобы обеспечивать мужчинам возможность отчуждения в свою пользу и женского труда, и самих женщин, их жизни.

Долгие века женщин лишали возможности иметь деньги и распоряжаться ими. Предполагалось, что у женщин вообще не должно быть средств к существованию. Потому что если у женщины есть деньги, то она может выбирать, и один из вариантов, который она может выбрать, – это не работать на мужчин, на обеспечение их жизненного сценария. И тогда мужчины могут лишиться домашнего уюта, сексуальных отношений, семьи как ячейки общества, да и самого общества, которое не может существовать без репродуктивного труда. А если у женщин нет денег, то это гарантирует, что у мужчин будет доступ к сексу, на который они имеют право. И в таком случае они могут обращаться с другой социальной группой людей с жестокостью и презрением, унижать их, заставлять обслуживать себя, доминирующую социальную группу. В этом и есть сама суть мужского доминирования, это – целая политическая система, как пишет Андреа Дворкин.

Деньги как отчужденная человеческая сила становятся более реальными, чем сам человек. Любого человека можно купить – так поступали во времена рабства и не только. До сих пор покупают детей, спортсменов, политиков, журналистов… и женщин. Нас покупают как обслугу, как сексуальных рабынь, как матку, которая вы’носит наследника для мужчины. Для большинства людей деньги ст'oят больше, чем женщина, и они более реальны, чем она. С помощью денег можно купить жизнь женщины и перечеркнуть ее гражданский, социальный статус, ее важность для общества как свободного гражданина со всеми правами, с человеческим достоинством и человеческой независимостью. За материальное обеспечение ее и ее детей мужчина может это сделать. Но не только. Он может это сделать и силой – физической силой или психологическим принуждением.