Парень дернулся, пытаясь освободиться от цепких пальцев. И в этот момент Тимоха почувствовал, как тот сунул ему что-то в ладонь. Он посмотрел и с ужасом обнаружил в своей руке чужой кошелек.

— Да вы чего, дяденька?! Какой еще кошелек? Отпустите меня, чего привязались!

— Где кошелек, спрашиваю, гаденыш?! — Мужчина оказался необыкновенно сильным, он так крепко тряс паренька, что тот напоминал котенка, которому хозяин устроил очередную выволочку за изгаженный пол.

— Чего пристали?! Не видел я вашего кошелька!

Толпа вокруг них разомкнулась, и мужчина с парнем оказались точно в середине круга. Воров на базаре ловили все же не каждый день, и Тишка видел любопытные и даже недоуменные взгляды, созерцающие худенького паренька, который явно не походил на вора и больше выглядел школьником, возвращающимся с занятий.

— А где же он тогда?

— Да ты посмотри на этого пацана, — ткнул паренек в стоящего рядом Тимоху, который непроизвольно продолжал сжимать в руках толстое, из желтой кожи, портмоне. — Это не твой?

— Да тут вас целая шайка! — оторопел мужчина.

— Ты насчет шайки не шути, дядя! Я сюда на рынок пришел, чтобы огурцов прикупить, — и паренек достал из штанины ветхую авоську — сразу было видно, что в ней действительно таскали oгурцы. — Настоящего вора лови, чего ко мне пристал. А ну отпусти! Вцепился, видите ли! Рубаху порвешь, мамка ругаться будет.

Мужчина растерянно разжал кулак, и парень, брезгливо передернув плечом, уверенно шагнул в толпу и скрылся. Некоторое время пострадавший внимательно, изучающе разглядывал Тимоху, который в оцепенении стоял перед ним, не понимая, что происходит.

— Жулье! Житья от вас нет! — наконец разразился бранью мужчина, выхватил свое портмоне из рук Тимофея и крепко ухватил его за пиджак. — Ну-ка, сволочь! Давай со мной в милицию. — И потянул Тимофея за собой.

Тимофей невольно заупирался: за что же такая несправедливость? На глаза наворачивались слезы.

— Вешать таких надо на площади, чтобы другим наука была, — выкрикнул из толпы лохматый старик.

— А раньше и вешали, — подхватил живо молодой мужчина. — Болтается такой висельник на площади и воров на разум наставляет.

— Упираться вздумал, — начинал свирепеть пострадавший мужчина. Подогреваемый возмущенной толпой, он с размаху стукнул Тимоху кулаком в лицо. — Это тебе в науку будет, а сейчас, гаденыш, пойдешь со мной!.. Вырываться не советую, от меня не уйдешь! Я еще и не таким, как ты, шеи скручивал, — уцепился он в Тимофея обеими руками, — по таким, как ты, тюрьма от плача надрывается. Ничего-ничего, казенный дом тебя сполна от этого недуга излечит.

— Дяденька, да что же это вы?! — наконец смог выговорить Тимоша. — Не брал я ваших денег! Зачем они мне! Отпустите меня! Мне тот вор нарочно кошелек сунул.

— Все они так говорят, — внушительно высказалась пожилая грузная тетка. — На прошлой неделе я бельишко свое повесила, ничего такого у меня и не было — штаны и трусишки, так все с веревок поснимали!

— В иные времена за это руки рубили! — не унимался молодой мужчина в кепке. — Украл раз — кисти нет, второй раз — долой руку по локоть, а там и будь добр головушку бестолковую подставляй. И помогало ведь! Да и как не поможет, если потом конечности на площадях прибивали.

— И сейчас бы это надобно! Тогда, глядишь, совсем воровать перестанут.

Тимoxa сопротивлялся, упирался ногами, пытался цепляться за прохожих, кусался, но мужчина крепко держал его за рукав, за волосы.

— Ах ты, поганец! Ты еще кусаться будешь! — И он еще раз с силой стукнул Тимоху локтем в лицо.

Тимоха почувствовал, как что-то треснуло внутри, и кровь липким неприятным соком брызнула на ворот рубашки.

— Дяденька, отпусти, не брал я твоих денег, он мне их сам сунул, я даже не знаю, как это вышло. Христом богом тебя прошу, помилуй меня! Никого у меня более не осталось — ни тятеньки, ни матушки, ни братишек, ни сестренок, все от холеры померли!

Мужчина, не слушая причитаний пацана, выволок уже переставшего упираться Тимоху из толпы и потащил в милицию.

— На жалость, стервец, берешь, только это тебе не поможет! У меня у самого шестеро детей, а ты их хотел всех без куска хлеба оставить. Чем бы я их тогда кормил, гаденыш! Вот у меня в милиции свояк работает, так он тебя упечет куда надо. Там и будешь рассказывать сказки.

Через минуту базар загудел прежней размеренной жизнью, а его завсегдатаи мгновенно позабыли о случившемся.