Шрифт:
Голос скрипки звучал откуда-то издалека, а папа, казалось, тихонько пел про себя о том, что думал. Но мелодия постепенно захватила всех, и стройный хор голосов затянул:
Под солнцем ввысь растут сады, Роса им пить дает — Как без тепла и без воды Нальется сочный плод? Но всё же нежные слова И ясные глаза Стократ теплей любых лучей, Прозрачней, чем роса.Вдруг Мэри воскликнула:
— Что это?
— О чем ты, Мэри? — спросил папа.
— Мне показалось… Послушайте сами! — ответила Мэри.
Все замолчали и прислушались. Лампа тихонько мурлыкала, в печке потрескивали угли. За чистой полоской над покрытым белой изморозью стеклом мерцали освещенные лампой снежинки.
— Что ты слышала, Мэри? — спросил папа.
— Это было похоже на… Вот опять!
На этот раз все услышали крик. В темной снежной ночи кто-то громко кричал. Потом голос раздался где-то совсем рядом.
Мама вздрогнула.
— Чарльз! Кто это может быть?
Ночь перед Рождеством
Папа уложил скрипку в футляр и быстро открыл переднюю дверь. Холодным ветром в комнату внесло снег, и опять раздался хриплый крик:
— Хелло, Инглз!
— Это Боуст! Входите! Входите! — С этими словами папа накинул пальто и шапку и вышел на холод.
— Он, наверно, до смерти замерз! — воскликнула мама и побежала к печке подбросить угля. Со двора доносились голоса и смех мистера Боуста.
Потом дверь отворилась, и папа сказал:
— Это миссис Боуст, Каролина. Принимай. А мы идем ставить в хлев лошадей.
Миссис Боуст была похожа на пухлый узел всевозможных пальто и одеял. Мама бросилась помочь ей снять теплые вещи, в которые та была закутана, и сказала:
— Идите поближе к печке! Вы совсем замерзли.
— Нет, что вы, — ответил приятный мягкий голос. — Я ведь сидела верхом на теплой лошади, а Роберт плотно закутал меня во все эти одеяла. Он даже сам вел обеих лошадей, чтоб у меня не замерзли руки.
— Но шаль у вас все равно замерзла, — сказала мама, разматывая с головы миссис Боуст обледенелую шерстяную шаль.
Наконец в обрамлении обшитого мехом капора показалось лицо миссис Боуст. На вид она казалась немногим старше Мэри. Волосы у нее были светло-каштановые, а из-под длинных ресниц сверкали голубые глаза.
— Неужели вы проделали весь этот долгий путь верхом, миссис Боуст? — спросила мама.
— Нет! Всего только две мили. Мы ехали в санях, но на болоте застряли. Лошади вместе с санями провалились в снег. Лошадей Роберт вытащил, а сани пришлось оставить.
— Понятно, — сказала мама. — Верхушки высоких болотных трав засыпает снегом, и невозможно разобрать, где болото, а где твердая земля. Но трава не выдерживает тяжести.
— Садитесь в мою качалку. Это самое теплое место, — предложила Мэри, но миссис Боуст отказалась и села с ней рядом.
Папа с мистером Боустом вернулись из хлева и с громким топотом отряхивали снег с сапог в пристройке. Мистер Боуст смеялся, и вслед за ним в доме засмеялись все, даже мама.
— Мы никак не поймем, почему, стоит только мистеру Боусту засмеяться… — начала было Лора.
— У него очень заразительный смех, — смеясь, пояснила миссис Боуст.
Лора посмотрела в ее смеющиеся голубые глаза и подумала, что Рождество будет нынче веселое.
— Здравствуйте, мистер Боуст. Вы, должно быть, умираете с голоду, — сказала мама, сбивая тесто для печенья. — Садитесь, я мигом соберу ужин.
Лора обдала кипятком ломтики солонины, а мама поставила в духовку печенье. Потом она подсушила солонину, обваляла ломтики в муке и начала жарить. Лора тем временем почистила и нарезала в чулане картошку.
— Я поджарю ее сырой, сделаю молочную подливку и вскипячу чай, — тихо сказала мама, входя в чулан. — Еды хватит на всех, но как быть с подарками?
Лора об этом не подумала. У них не было никаких подарков для гостей.
— Мы не ожидали вас до весны, — сказал за ужином папа. — Зима — не время для таких дальних путешествий.