– Никогда не убивал животных. Охоту без необходимости обеспечить пропитание презирал. Я убивал людей. Людей, которые могли убить меня. Но нажать на курок, держа на прицеле невинное существо, выше моих сил.

Иосиф мысленно соглашается. Он разделяет такую позицию.

В километре от них, за ближайшим полем и узкой полоской леса, брезжит свет неясного происхождения. Лотар прикладывает ладонь к пистолету и останавливается. Направленные лучи разделяются надвое и начинают мелькать по стволам деревьев.

– Это что? – шепчет Лотар.

– Фонарики.

Эхом нависает собачий лай.

– Вот дьявол! За нами всё еще идут!

В тридцати шагах слева журчит река. Лотар специально держался возле водной полосы, чтобы иметь ориентир и гарантированно свободный от нападения фланг.

– Бежим!

Пробравшись через заросли кустарников, они выходят на каменистый берег.

– Раздеваемся! – командует Лотар.

– Плыть?

– Брод! Чтобы собаки потеряли след, нужно перейти водную преграду. Иначе за нами будут следовать до самого Мюнхена.

Иосиф подбегает к воде и окунает пальцы.

– Она же ледяная!

– Если боишься заморозить зад, оставь его здесь, на корм псам!

– Трудно что-либо противопоставить данному аргументу! – говорит Иосиф, расстегивая пуговицы.

Они ступают в сентябрьские воды Изара. Им повезло: река, берущая начало в австрийских Альпах именно в этом месте узка и неглубока. Они преодолевают брод, едва намочив бедра.

– Ты уверен, что на этой стороне нас не настигнут другие отряды? – спрашивает Иосиф, стуча челюстями.

Ветерок быстро сушит кожу. Они синхронно оборачиваются и всматриваются в гущу кустов на противоположном берегу. Глаза давно адаптировались к темноте, но это помогает только вблизи. Они поспешно одеваются.

– Вообще-то нет. Зато уверен: останься мы на той, нас бы вскоре догнали.

– Что теперь?

– Продолжаем путь. Судя по карте, до Мюнхена остается около двадцати километров.

– Тебя не смущает, что мы добровольно засовываем голову в осиное гнездо? Нам трудно укрыться в безлюдной местности, чего говорить о городе. Как ты это представляешь?

– Вряд ли у нас вообще есть выбор, Йозеф. До сих пор не могу понять, как произошло перемещение во времени? Неубедительный рассказ о тибетских штучках не удовлетворил. Но меня это пока не волнует. Я серьезно. Я знаю одно: каким бы удивительным всё ни казалось, мне нужно домой, к жене и ребенку. – Лицо Лотара подчеркивает серьезность произносимых им слов. – Случившееся можно принять за сказку. Волшебную и увлекательную историю. Двое перемещаются в прошлое, в эпоху глобальных перемен. На их пути встречаются самые настоящие люди, которые однажды жили. Нам обоим не по девяносто. Мы молоды, сильны и кое в чем умны. Как типичные герои. Я боец, ты явно мозг. Это случайность или кто-то за этим стоит? Не знаю, но не исключаю. В любом случае, реальность берет свое. Если я не вернусь, через несколько недель моя семья останется без средств существования. Жена начнет получать пособие по отсутствию кормильца только когда меня официально признают мертвым. А это не раньше, чем через полгода. Мой полуторагодовалый мальчуган будет расти без отца. Жизнь есть жизнь. В ней всё не так гладко, как на бумаге. Задавать вопросы я буду только когда вернусь назад. Сейчас я должен действовать.

Иосиф соглашается с мнением Лотара. Здесь даже излишни такие подробные объяснения. Он понимает: товарищу нельзя оставаться. Впрочем, солидарность переламывается ровно в том месте, где начинается интерес. Иосиф, в отличие от Лотара, не имеет твердой позиции и не знает, хочет вернуться домой или остаться. Дожить до преклонных лет и встретить здесь старость – конечно же, нет. Но месяц, год – с удовольствием!

– Поэтому да, мы суем голову туда, куда разумный человек совать не станет, – продолжает Лотар. – Кто-то скажет, мы рехнулись: во времена процветания нацизма отправляться в логово этого самого нацизма. Без четкого плана. Без знания социальных тонкостей столетия. Но, невзирая на безумие, это единственный верный путь. Отыскать беглеца Лабберта по горячим следам эффективнее, чем выжидать, а потом хвататься за надрезанные нити.

«В последний момент я могу запротестовать и остаться!..» – думает Иосиф и тут же ужасается мимолетному желанию.

Вдоль реки пролегает шоссе. Скоро рассвет. Нужно срочно добраться хотя бы до пригорода: днем на открытой местности они будут как на ладони.

– Слышишь? – спрашивает Лотар, приостановившись.

– Мотор! Прячемся?

Из-под пригорка мягко вырастает шапка света.

– Нет. Подыграй мне.

Машина несется на высокой скорости. Покрышки гудят по асфальту.

– А если СС? – тревожится Иосиф.

– А если СС, – улыбается Лотар и засовывает пальцы в карман, – то я снесу им головы прежде, чем они что-то заподозрят.

Он становится по стойке смирно и вскидывает руку в нацистском приветствии. Иосиф нервно потирает сухой лоб и повторяет.

– Как глупо… Не помню, когда чувствовал себя нелепее, чем сейчас, – ворчит он.

Обороты двигателя спадают.

Водитель пытается разглядеть в ночной темноте два силуэта и обращается к своей спутнице:

– Смотри-ка, какие-то шуты!