Для Лютера и лютеран, однако, полностью в Божьей воле было давать или не давать дар Святого Духа, так что человеку в конечном итоге приходится брать на себя риск веры. Новым шагом в богословии готовности к риску ради веры стали новые труды в протестантской теории. Основатель методизма Джон Уэсли отказался от августиновской точки зрения о том, что некоторые люди обречены на проклятие. Он также верил, что Бог предлагает дар Святого Духа каждому человеку, независимо от исповедуемой религии. Бог любит всех и каждую свою тварь и желает всем вечного спасения. Однако Бог спасает людей только в том случае, если они в свою очередь принимают Божью милость и таким образом оказываются в состоянии войти в реальное общение с Ним. Только при условии участия в жизни Бога люди могут спастись, независимо от их личного жизненного успеха или неудачи.

Эта так называемая доктрина обусловленного всеобщего спасения формулирует проблему риска и опасности в новом ключе. Учитывая, что Бог желает, чтобы каждый человек вошел в божественное общение любви, учитывая также, что предваряющая благодать предоставляет людям, принадлежащим к любой культуре (не только христианам), многочисленные возможности принять Божью благодать, риск потерять земную жизнь теперь только от человеческой открытости Богу. Святой Дух дает возможность верить всем и каждому человеку, в церкви или вне ее. Однако за человеком остается решение – настроить ли себя на предложенный Богом дар благодати или нет. Неопределенным теперь становится не Божье избрание, а выбор человека – принять или не принять Божью любовь.

Теперь уже нет какого-либо внешнего определения к погибели, как мы находим это в произведениях Лютера. Согласно Уэсли, Бог уже не является для людей внешним источником опасности. Однако, первичный риск – неверие – приводит к вторичному риску – проклятию – если только неверующий продолжает отвергать возможности, предложенные Божьей предваряющей благодатью. Иными словами, здесь налицо серьезный вторичный риск потерять возможность вечной жизни, отвергнув Божью благодать и приобщение к Богу в вере.

Согласно Уэсли, именно доверие к Богу – а не заслуги, предшествующие вере, – способствует спасению. Но Божья благодать одновременно и облегчает, и требует человеческого сотрудничества с Богом в вере, надежде и любви. В своей знаменитой проповеди 1785 года «О том, как заработать собственное спасение» Уэсли излагает это следующим образом: «Итак, поскольку в вас действует Бог, вы теперь способны заработать собственное спасение. Поскольку он действует в вас по собственному благорасположению, без всяких заслуг с вашей стороны (независимо ни от ваших желаний, ни от ваших дел), вы можете исполнить всю праведность. Вы можете “любить Бога, ибо он первый возлюбил нас”, и “ходить в любви” путями великого Господа нашего» (Wesley, 1991: 491).

В исторической перспективе это означает следующее. С распространением методизма стало считаться, что быть членом церкви определенной деноминации – это не то же самое, быть чадом Божьим. «Спасенные» теперь уже не обязательно обитают в ограде церкви. Деноминации воспринимаются как чисто добровольные объединения. Соответственно, члены одной группы верующих могут ощущать духовный контакт с членами других групп, равно как и с отдельными верующими в любой точке Земли [284] . Что же требуется от людей, так это взять на себя риск веры и серьезно следовать ей в своем поведении на протяжении всей жизни. Лютеранское разделение между духовной и мирской сферами жизни начинает ослабевать.

Если позиция Лютера – это пример осознания готовности к риску уже в позднесредневековом и ренессансном обществах, то Уэсли демонстрирует важность готовности к риску в настройке себя на новые «демократические» возможности, открытые Богом в начале «нового времени». Вера – для всех, но все люди и каждый человек в отдельности должны настроить себя на нее. В противном случае шансы на спасение исчезнут. Однако, как для Лютера, так и для Уэсли вера, надежда и любовь – это первичные риски, которые человек обязан на себя взять. Оба подчеркивают, что от нашего выбора зависит последующее спасение или проклятие. Представление о риске до «нового времени» и после него, как показали Гидденс и Бек, переплетаются. Их нельзя рассматривать в отрыве друг от друга и описывать как сменяющие друг друга, поскольку готовность человека брать на себя риск в вопросе веры или неверия имеет место в пределах одного и того же установленного Богом нравственного миропорядка.

В истории богословия труднее найти типичный «модернистский» подход к рискам в отношениях между человеком и Богом. Риск такого рода едва ли можно просчитать. Тем не менее существует одна такая попытка. Это – знаменитое «Пари Паскаля», описанное в опубликованных посмертно «Мыслях» Блеза Паскаля (1623–1662). В разделе «Бесконечность – Ничто» мы находим несколько чисто прагматических аргументов в пользу веры в Бога, основанных на рациональном просчитывании будущих последствий наших нынешних действий. Паскаль утверждает, что даже согласившись с тем, что существование Бога маловероятно, возможные блага от веры столь велики, что делать ставку на Бога более разумно, чем отрицать его существование [285] . Этот довод представлен в разных вариантах, из которых я приведу два.

Представим, прежде всего, что существование и несуществование Бога равновероятны. В ситуации возникающего при этом рационального сомнения как вера, так и неверие сами по себе представляются разумным жизненным выбором. Однако если прагматично просчитывать последствия такого выбора, можно утверждать: поскольку дополнительные духовные блага (такие, как духовное устроение и вечная жизнь) достигаются только путем веры в Бога, то (снова с чисто секулярной точки зрения) лучше и, следовательно, более разумно верить в Бога, чем не верить.