Шрифт:
— Всё! Больше не могу! — прокричала она, задыхаясь.
Но мои руки крепко ухватили её задницу, а, казалось, дымящийся от трения орган, безжалостно, со свистом драл её молодую письку.
Наконец, я почувствовал, что сперма с болью продирает узкий перешеек семенного канатика, и резко выхватил труженика из горячей щели.
С криками оросил я роскошную розовую возвышенность с восхитительным руслом посредине, переполнившимся обильной молочной влагой.
— Ну, ты загнал меня до корчи, — запыхалась Дана.
— Но ты же так и не кончила?
— Я не умею это, но хочу.
«Опять загадки нимфеток», — подумал я, — «какие начнутся фокусы для стимуляции оргазма на этот раз».
— Удовольствие через боль — лучшее наслаждение, — начал я воспитание на всякий случай.
— Уж я поняла это, милый, — сказала Дана язвительным тоном.
— Да я серьёзно. От этого возник садомазохизм.
— Я не знакома пока с этими извращениями.
— Не извращениями, а ухищрениями. Молодая, ещё узнаешь. Кстати, а сколько твоих лет мы сегодня отмечаем?
— Четырнадцать.
— Шутишь, что ли?
— Серьёзно.
Я вскочил как ужаленный, чёрт бы побрал этих акселераток!
— Что ты сразу не сказала?
— А ты не спрашивал. Да ты бы не полез на меня, если бы узнал!
— Наверно, — неуверенно вымолвил я.
— Да ты не бойся! Я же не девочка больше года.
— Это я понял.
— Что девочек ломал?
— Всего пару раз по молодости, одна — первая жена была.
— Ну и как?
— Уж точно не удовольствие.
— Знаю, — вздохнула она.
— Однако, мне не по себе, прелестная акселератка.
— Да что ты заладил? На то и писька, чтобы трахаться!
— Как я завидую нынешнему молодому поколению, которое понимает это … со дня рождения.
— А моя мама костерит меня, почём зря! Блядь! — орёт, — задорно развеселилась всегда жизнерадостная нимфетка.
Тут раздался звонок в дверь. На пороге появился Фаукат и не один, а с двумя поддатыми хохотушками из своего гарема и тремя бутылками вина.
— Ба, да ты не один! И с такой девушкой, — просверлил Фаукат Дану глазами.
— А я Вас знаю! — отозвалась та, — Вы папа моей подружки.
— Ну ладно, ладно, какой я тебе папа — дядя старше, — указал на меня, сразу молодясь, татарин.
— Да я и не зову тебя папой, а я Дана! — сразу перешла тоже на «ты» и подала руку девушка.
— Ну, опять у Вадика оторва! — восхитился Фаукат, — девочки проходите — это мой друг Вадик с подругой Даной.
— Уж лучше мы дедушек поищем, что нам остаётся, — хихикнула одна из дам, в которой я признал, наконец, блондинку — подарок Феди в трудные дни, когда уехала от меня Татьяна.
— Так Люся, не выступай, — сказала вторая дама.
— Ну, Люся здесь родная, — сказал Фаукат, — Вадик — наливай!
— Поехали! — опомнился я, подымая бокал.
— Вадька, как я соскучился по тебе! — заобнимался Фаукат, — будешь на гитаре играть?
— Снимай с серванта!
Вообще-то, я знал на гитаре только четыре аккорда, что не мешало исполнять под них любые песни.
Пропели «Очи чёрные», «Я встретил Вас», есенинский «Клён — ты мой опавший», дальше пошла всякая муть, как всегда по пьянке.
— Давай весёлую! — закричали дамы.
«На солнце цилиндром сверкая, Одев самый модный сюртук, По Летнему саду гуляя, С Марусей мы встретились вдруг!»— орала компания.
— Вадька, Вадька давай свою песню про презерватив! — закричал Фаукат.
— Так слов никто не знает, — замялся я для виду.
— Вон там у тебя слова, — вытащил Федя из серванта листки с текстом и раздал дамам.
— Песенка о розе! — провозгласил я.
Слова в песне были простые, мелодия лёгкая, последние две строчки пропевались два раза, поэтому компания дружно стала подпевать:
Я помню, как сейчас тот тёплый вечер И нашу встречу в парке над водой. Ты ласково обнял меня за плечи И розу подарил, мой дорогой! Мужчин я до тебя совсем не знала. А ты слова любви мне говорил, И роза ароматы источала, Как этот запах голову кружил! Но крепко воспитанье половое Со мной родная школа провела. Сказала я: «Согласна дорогой мой, Купи кондом и дальше все дела». Ты ринулся в аптеку с дрожью шибкой, А я в окно смотрела, затаясь. Там девушка с застенчивой улыбкой Тебе пакет вручила, потупясь. Потом мы занялись с тобой любовью, Шумел листвой над нами тёмный сад, А роза, уронившись к изголовью Свой пьяный источала аромат… Прошли года и отгремели грозы, Меня в седую даму превратив. В гербарии любимом рядом с розой Храню я, наш родной презерватив!