– Если ты не возражаешь.

– Нет.

– Тогда вот что. Сыграем на эту ночь.

– Что ты имеешь в виду?

– Если я выиграю – ты подаришь мне эту ночь.

– Не поняла?

– Сегодня ночью ты останешься со мной. Что тут непонятного?

– Звучит несколько двусмысленно.

– Это не то, что ты подумала.

Сейчас, сию секунду, Миша вообще не способна ни о чем думать, кроме того, что предательское сердце может выдать ее в любой момент: уж слишком громко оно стучит.

– Вот как?

– Мне нужно многое рассказать тебе. Боюсь, что одной ночи не хватит.

– Постарайся уложиться.

– Не обещаю. А твоя ставка?

– Наверное, я не буду оригинальна. Если я выиграю – ты подаришь мне эту ночь.

– Так нечестно, – смеется Айди.

– Может, и нечестно. Какая разница?

Впервые за этот долгий день напряжение покидает Мишу. Нечестно – быть нечестной с собой, прятаться от очевидного. Все эти годы она ждала его – мальчика с цыплячьей шеей, который видит то, чего не видят другие.

…Конечно же, он выигрывает – три раза кряду.

– Тебе по-прежнему везет, – замечает Миша. – Ничего не изменилось.

– И правила остались прежними. У тебя есть страшная тайна, которую ты готова поведать лучшему другу?

У нее есть тайна. Но Айди – последний человек, которому она расскажет о ней. Так что придется отделываться зарисовками из жизни полицейского, благо, за десять лет их у Миши накопилось предостаточно. Большинство – леденящие душу истории о человеческой низости и жестокости. Лучше никогда не знать о них и никогда с ними не сталкиваться: вот и лицо Айди застыло, превратилось в маску. Маска гневается, сострадает, исполнена ярости. Самый настоящий театр Кабуки, где эмоции подаются в чистом виде и надолго фиксируются.

– Прости. Не нужно было рассказывать тебе все это.

– Это и есть твоя жизнь?

– Б'oльшая ее часть.

– Иди ко мне.

Его слова окрашены в белый – цвет нежности и терпения. Он обнимает Мишу за плечи и крепко прижимает к себе. И осторожно касается губами виска.

– Жаль, что все эти годы меня не было рядом.

– Это ничего бы не изменило, Айди.

Некоторое время они так и сидят, обнявшись. В голове Миши просторно и гулко, как в комнате, откуда вывезли старую мебель, но еще не завезли новую. И сердце больше не пытается выпрыгнуть из грудной клетки: оно успокоилось, замерло.

– А у тебя есть страшная тайна?

– Не такая уж страшная. Я игрок. Иногда играю в казино и делаю крупные ставки.

– Выигрываешь, надо полагать?

– Случается. И тот тип… NN. Он тоже игрок.

– Только не говори, что он отирается возле одноруких бандитов.

– Он играет в специальной комнате. В любом казино есть комнаты, куда большинству вход запрещен.

– Ну, а ты, конечно, входишь в число избранных?

– Вот это и есть моя страшная тайна. Покер в последнюю пятницу месяца. Мы встречались с NN за столом и в последний раз он проиграл крупную сумму.

– Насколько крупную?

– Очень крупную. Около ста тысяч евро. Я подумал, что тебе не мешает знать об этом.

– Если это правда, тебе придется дать письменные показания.

– Прямо сейчас?

– Нет, конечно… Ты готов это сделать?

– Думаю, да.

– Это может быть небезопасно. Во всяком случае, о покере по пятницам придется забыть. Хотя бы на некоторое время. И о многом другом тоже.

– Не страшно.

– Я уже видела тех, кто вступает в схватку с сильными мира сего. Шансы на выигрыш не слишком высоки.

– А ты? Ты всегда идешь до конца?

– Идти до конца – мой личный выбор. И я не могу принуждать к нему кого бы то ни было.

– Я – не «кто бы то ни было». Я – твой друг. Ведь так?

– Да. Значит, ты готов сделать это?

Айди молчит, как будто взвешивая все «за» и «против».

– Когда-то я поступил скверно. Оказался подлецом. И это мучало меня, и мучает до сих пор. Пришла пора возвращать долги, Миша.

– Я ни в чем не виню тебя. И никогда не винила.

– Ты не понимаешь, – он крепко сжимает ее плечи и заглядывает в глаза. – Я сам виню себя. Я сам себя не прощаю.

Все, что говорит сейчас Айди, никак не вяжется с окружающей обстановкой. С дорогой квартирой, кожаной мебелью, орхидеями, шикарным персидским ковром, на котором они оба сидят. Того, кто приобрел его, трудно заподозрить в жертвенности и отстаивании абстрактных идеалов чести и справедливости.

Будь осторожна, детка, нашептывают змеи.

Не влипни в дерьмо, нашептывают лестницы.

Она должна сделать то, что собиралась. Подняться и уйти. Возможно даже заказать такси, чтобы избавиться от Айди. Не видеть его рядом с собой, в опасной близости: это пробуждает желания, которые Миша давно научилась подавлять в себе.