Нет никого лучше тебя.

Кажется, они произнесли это одновременно.

Миша порывается сказать что-то еще, но губы Айди не дают словам выбраться на волю: время для разговоров еще не пришло.

А потом она сама уже не в состоянии говорить, она до краев заполнена Айди, его кожей, его волосами, его губами и пальцами. Губ и пальцев намного больше, чем предполагает человеческая анатомия. И они умудряются находится в самых разных уголках ее тела одновременно. Это вызывает восторг и смятение, глаза Миши полны невыплаканных слез – нет никого лучше тебя.

Несколько раз они проваливаются в короткий сон и просыпаются одновременно, и ни на секунду не выпускают друг друга из объятий.

– Что дальше? – спрашивает Миша, когда кончается ночь.

– Что?

– Что будет дальше?

– Накормлю тебя завтраком.

– И выпроводишь восвояси?

– Если тебе не нужно тащиться на работу… Я хотел бы, чтобы ты осталась.

– Мне нужно тащиться на работу. Но я останусь. И… чем мы займемся?

– Тем же, чем занимались ночью. Ты не против?

– Нет, – она осторожно касается пальцами его подбородка. – А потом?

– Потом?

– Когда кончится день?

– Ты ужасная зануда, – смеется Айди. – Дай ему хотя бы начаться.

– Я слишком спешу?

– Нет.

– Забегаю вперед?

– Нет. Ты задаешь вполне разумные вопросы.

– Найти ответ на разумные вопросы не так уже легко.

– Проще, чем ты думаешь.

– И ты нашел его?

– Ты сама его знаешь. Нет никого лучше тебя.

Безупречный ответ и безупречный, без единого изъяна, Айди. Ни одному детектору лжи он не по зубам.

– Тот портрет, в нише…

– Ты заметила его?

– Не сразу. Откуда он?

– Купил пару лет назад на блошином рынке. Не смог пройти мимо.

– Почему?

– А у тебя нет никаких соображений по этому поводу?

– Только одно. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Это и есть правда, малыш. Я скучал по тебе и мне очень тебя не хватало.

За последние пятнадцать лет никто не называл ее малышом. Миша зарывается лицом в грудь Айди: только бы он не увидел ее слез.

…Самый счастливый день в ее жизни они проводят вместе – целый огромный день, за исключением двух часов, когда Айди вынужден уехать по делам. Переговоры с азиатскими партнерами, отменить которые невозможно, – так комментирует он свою отлучку.

Жаль, что Миша не умеет готовить.

Иначе она приготовила бы обед: что-нибудь экзотическое, заставляющее вспомнить об островах в Тихом океане. Или – не слишком экзотическое, но непременно вкусное. То-то бы удивился Айди! Но, судя по содержимому холодильника, он непривередлив в еде и вообще предпочитает питаться вне дома. Все, что смогла найти Миша, – кусок сыра, яйца, банка с анчоусами и начатая бутылка вина.

Прихватив вино и закутавшись в плед, она отправляется на террасу. Даже хорошо, что Айди ушел и у нее появилось время, чтобы осмыслить произошедшее. Ведь рядом с ним Миша вообще не способна ни о чем думать, она полностью сосредоточена на своих ощущениях: совершенно новых, не испытываемых никогда прежде. Контроль над собой потерян полностью, и совершенно неясно огорчает это Мишу или – наоборот – радует.

Что будет с ними завтра? А через месяц?.. Теперь, оторвавшись от Айди, Миша – как никогда – близка к пониманию: они слишком разные. Вот если бы Айди был полицейским или она – сотрудником фармацевтической (или любой другой) компании. Они слишком разные, схожи только их холодильники, в которых ничего нет. Но, как подозревает Миша, в этом-то и заключается пропасть между ними. Айди незачем тратиться на продукты, он, наверняка ужинает в дорогих ресторанах. А после отправляется в закрытый клуб, куда Миша может попасть лишь воспользовавшись своим удостоверением.

И казино. Не стоит сбрасывать со счетов казино. Рискованная игра по-крупному – в нее играют не самые законопослушные мальчики. И девочкам (особенно тем, что служат в полиции) следовало бы их избегать.

Поздно. Слишком поздно.

Она уже влипла и вовсе не собирается отлипать. И совершенно неясно, огорчает это Мишу или – наоборот – радует. Да и думать о будущем непродуктивно. Девочки, что служат в полиции, осведомлены, как никто: будущее может не наступить вовсе. Жизнь просто обрывается в один – не самый прекрасный – момент, к которому никто не готов: ни жертвы преступлений, ни их родственники, ни Готфрид Шолль.

Готфрид Шолль тянет за собой NN, и Миша честно пытается систематизировать в голове отрывочные знания о нем. NN — личность, почти легендарная в полицейских кругах. Он начинал с самых низов и не пропустил ни одной ступеньки в карьере, которая вовсе не была простой. Чего в ней точно не было – так это белых пятен. Репутация NN настолько безупречна, что даже занятие политикой (не самый почтенный вид деятельности по мнению обывателей) не нанесло ей урона. И как совместить все это со специальной комнатой в казино и жестким диском из «Донер Кебаба», Миша не имеет ни малейшего понятия.