Это был шок для противника, когда один Сергиев воин дрался с тремя-четырьмя десятками пеших и конных врагов и был неостановим ни саблей, ни ударом копья или пущенной стрелой. Они в буквальном смысле прорубали в рядах монголов одновременно тысячу дорог, по которым потом устремлялись оставшиеся в живых княжеские дружинники, и страшны были своей неуязвимостью. Почти не имея доспехов – широкие пояса да железные бляхи, прикрывающие сердце, – араксы невероятным образом уворачивались от смерти и поражали воображение не только противника; свои взирали с удивлением и страхом, ибо чудилось, что это не Засадный Полк вышел из дубравы – десница Господня, спустившись с небес, разит поганых.

Они и сейчас, коль явился бы Сергий и собрал весь Полк, смогли бы одолеть супостата с засапожниками и наручьями, но с началом века электричества и проводной связи засадниками было замечено одно странное явление: если поблизости от Урочища, где происходил поединок, или рядом с домом аракса, где он вздымался на правило, оказывалась линия или электроприборы, то время от времени случался пожар. Ни с того ни с сего загорались провода, лопались и гасли лампочки, вылетали предохранители и дымились электромоторы.

И когда эти происшествия наконец-то соединили с состоянием Правила, точнее, с холостым выбросом энергии, если аракс набирал ее, а потом отказывался от реализации в том или ином упражнении, но не опускался на землю, чтобы заземлиться, – только тогда стало ясно, каким оружием обладает теперь Засадный Полк.

И не зря говорят, все новое – хорошо забытое старое: сразу же вспомнили, что были когда-то в Сергиевом воинстве иноки, способные останавливать грозу, отклонять молнии или, наоборот, насылать их на супостата. И все поголовно, кто овладел Правилом, обладали способностью не просто выбрасывать рассеянные мощные заряды в стратосферу, отчего иногда и над южными районами светилось полярное сияние, но сворачивать, скручивать его в небольшой и сверхнасыщенный энергией шар, обыкновенно называемый в миру шаровой молнией. Мало того, каждый аракс мог управлять шаром, как хотел, ибо его на первый взгляд стихийный, подчиненный ветру и сквознякам полет подчинялся строжайшей воле того, кто произвел его на свет.

Этот летающий сгусток энергии мог преодолевать огромные расстояния, подпитываясь на ходу единственной пищей – золотом, к которому имел притяжение, как к сверхпроводимому и аппетитному энергетическому продукту. Потому часто шаровая молния, брошенная на произвол судьбы, появлялась возле золотых рудников, в хоромах богатых людей, а если прижмет, то и в бедных домах, чтобы слизнуть с пальца венчальное колечко или нательный крестик.

Однако ближе к середине двадцатого века мир вокруг уже был суконно-материалистическим, дабы поверить в такое волшебство, и некоторые засадники, втайне пользуясь открытием, устраивали настоящие диверсии. Дед Ерофей, когда выпиливали вотчинную дубраву, спалил несколько трансформаторов и электромоторов на пилорамах, взорвал котел паровоза, увозившего состав с пиломатериалом из священных дубов, и еще бы воевал и мстил за свое вотчинное Урочище, если бы не увидел, что от такой мести страдают не враги, а рамщики, электрики и машинисты, отправляемые в лагеря…

Ражный владел полным наследством аракса, но, естественно, никогда сам ничего подобного не творил и даже не понимал, как овладеть таким оружием, пока вскоре после Пира в третий раз не поднялся на правило. Тогда начал отрабатывать лишь спуск и подъем с сиюминутным вхождением в состояние Правила – и получался холостой выброс энергии, а в результате сначала пережег все лампочки на базе и наконец новый телевизор в егерском домике. Только после этого он распорядился, под предлогом экономии топлива, включать электростанцию всего на несколько часов в сутки, и то когда на базе есть гости.

Во время войны Засадный Полк, передвигаясь по нейтральным полосам фронтов, сбивал самолеты и жег танковые колонны немцев, приводя их в ужас. Однако сразу же после Сбора Ослаб наложил вето на использование этого оружия, ибо отлично понимал, к чему могут привести в век электроники и автоматических систем управления подобные опыты. Еще отец говорил, будто в Сиром Урочище есть калик верижный, унимающий свою плоть цепями за то, что, будучи побежденным на ристалище Муромского Урочища, в пылу необузданной страсти произвел выброс мощного заряда неиспользованной энергии Правила и на несколько дней вывел из строя близстоящую локаторную установку дальнего обнаружения самолетов противника ПВО Москвы.

Отец был много лет боярым мужем, много чего знал, но мало говорил…

Но вето Ослаба в данном случае не распространялось на Ражного, ибо он намеревался применить оружие против врагов Засадного Полка и с целью сохранения тайны его существования.

Так он полагал, еще не совсем точно осмысливая ситуацию.

Сделав передышку после «мертвой петли», он ввел себя в Правило и умышленно сделал долгий по времени и несильный пустой выхлоп.

Все четыре видеокамеры сгорели одновременно, и на повети запахло дымом жженой пластмассы…

У Поклонного дуба в Вятскополянском Урочище за сотни лет оголились корни, выступили на поверхность, будто земля, как весенняя вода, спала в одночасье и открыла сокровенные питающие жилы. Они давно обросли толстой корой, желваками и наплывами на месте старых ран и, раскинувшись на десятки метров, будто якоря, удерживали дерево, напоминающее корабль. Сюда так часто приходили люди – всякие люди, не только воины Засадного Полка – и так много топтались, что умяли, спрессовали землю на добрых три четверти, и дуб жил в постоянном сопротивлении, так что у ствола корни вздыбились и застыли в напряжении, как пружины. А тот, на котором сидел Пересвет, напоминал кресло с гнутой спинкой, только сидеть на нем приходилось верхом, как на коне.