– Никакого секрета, – пожал плечами Ражный, отмахиваясь от комаров. – Волчья хватка.

– Я тренировался, не получается…

– Потому что был сытый. Всегда был сытый и не испытал волчьего голода.

– Не понял, ты о чем?

– О голоде. Голодный волк вырывает у бегущего лося куски мышц. Вместе со шкурой. Одним щипком. Он не давит его за горло, это вранье. Он вырывает промежность и неторопливо идет следом. Добыча через километр ляжет от потери крови…

– Но ведь надо еще иметь руку, как волчья пасть. Желательно с клыками. Ну-ка, покажи руку?

– Ты же не цыганка, руку тебе показывать…

– Нет, точно Бирюк! Не зря прозвище дали… Слушай, Вячеслав, я вспомнил: у тебя еще одна привычка была – лежать на земле после схватки. Говорят, даже на снегу лежал… А это зачем?

– Отдыхал.

– Ну, перестань! Я знаю, это ритуал какой-то. Но так никто ничего не понял. Болтали даже, будто ты какой-то свой допинг изобрел, который медики не ловят. Было или нет?

– Ерунда…

– Зачем тогда отлеживался?

– Приземлялся, – честно сказал Ражный, однако собеседник не поверил, опять принял за отговорку.

– Нет, ты всегда был какой-то странный, с прибабахом. С чего вдруг на самом подъеме из спорта ушел?.. Смотри, ушел – и ведь забыли сразу! Один я не забыл!.. А если бы остался? Да ты бы сейчас гремел!

Ражный молчал, поскольку не мог объяснить, почему и ради чего ушел. Но Поджаров опять понял по-своему.

– Что ты в самом деле? Расслабься, отдохни, – дружески похлопал по плечу. – И не бери в голову проблемы эти! Сейчас приведут Каймака, никуда он не денется… Слушай, а ты сколько уже не борешься?

– Почему? Все время борюсь… В основном за место под солнцем.

– Зря бросил! Ты же еще не в возрасте! Смотри, что сопливый молодняк делает? За кордон продаются на раз, такие бабки стригут! За кого только не борются! Тебе-то зачем бизнес? Да и что это за бизнес? Хочешь, помогу вернуться?

В лесу дважды хлопнули гулкие пистолетные выстрелы, через несколько секунд еще один. Поджаров невозмутимо послушал эхо.

– Развлекаются ребята, – заключил он, хотя думал совершенно об ином и будто бы радовался, что все наконец-то ушли.

– Это что, входит в программу отдыха? – Ражный развел дымокур от комаров.

– В программу празднования юбилея…

В это время за поворотом завыл мощный мотор катера, и через несколько минут он вылетел на плес, несмотря на загрузку, едва касаясь воды и словно паря над ней. Поджаров помигал зажигалкой, но их и так заметили, подрулили к берегу.

Это прибыло подкрепление финансиста, точнее, обеспечение его поединка – своеобразные болельщики-клакеры, чтобы давить на Ражного психологически. Значит, настоящая схватка еще только начинается…

Приехавшие кричали, что нужно немедленно организовать поиск Каймака, прочесать место, где стреляли, и выловить стрелков. Они размахивали автоматами, явно задирали хозяина, и когда Поджаров попробовал их урезонить, чтоб не лезли в незнакомый лес ночью, то возмутились и на него.

– Ты что, не врубился? – распускал «понты» пьяный каратист, начальник службы безопасности, и косился на Ражного. – Тут банда работает! Каймака вынудили на ночную прогулку по реке, его просчитали. Заманили и наверняка грохнули! А на базе у машин все время срабатывает сигнализация! Ты что, не чуешь? Все это – явная операция! Против «Горгоны»! Нас сюда затащили, понял?

– Иди в задницу! – без всякого желания и азарта ругался на него Поджаров. – Ну что ты городишь? Ты хоть помнишь, где находишься?.. Поехали на базу!

– Кто начальник службы безопасности? Ты или я? – все больше расходился каратист, и возбужденная толпа его поддерживала. – Сейчас я организовываю поиск! А потом и базу пощупаем, и хозяина! Проверим его связи!

Парням «Горгоны» очень уж хотелось проявить себя, пострелять – деятельные, энергичные и кичливые, они заскучали возле костра, и потому никто уже не хотел слушать, все рвались в бой. Кое-как рассыпавшись в нестройную цепь и предводимые каратистом, они пошли в глубь леса на пойменном берегу – куда уже бегал телохранитель. Раздухаренные служители «Горгоны», треща кустами и чертыхаясь, скрылись в мелколесье, и через несколько минут там застучали сначала одиночные выстрелы, затем и очереди из «узи» и АКСУ. Потом стрелять перестали, но зато стали перекликаться, и скоро все голоса собрались в одно место, и начался базар – галдели и матерились, как вспугнутые галки, и с этим галдежом, толпой вылезли из подлеска еще более обозленные, изъеденные гнусом и мокрые. И уже появились ропчущие.

– На хрен, поехали на базу! Там водяра и телки, а тут комары и болото!

Каратист был непреклонен в яростном порыве найти Каймака, загнал всех на катер и повез на другую сторону. Матерился и гнал парней, как старый фельдфебель, а они уже настрелялись и полезли на берег с молчаливой ненавистью. На сей раз ушли без выстрела – может, патроны кончились? – а скоро треск и голоса стихли.

Но по крайней мере один человек остался у реки – залег в прибрежных кустах и затаился. Не предусмотрел лишь одного – тучу гнуса, обычно злого в прохладные вечерние часы…