Верзила тащил магистра по коридорчикам, переходам и лестницам, дом, стоящий к улице боком и имевший парадный вход с торца, на самом деле был значительно больше, чем казался с первого взгляда. И вскоре Гизелиус осознал, что напрасно подглядывал, пытаясь запомнить повороты и сосчитать ступени, – вход в подвал, хитро замаскированный под чуланчик, находился в центральной части здания.

А когда распахнулась узкая, неприметная дверца и грубые башмаки мусорщика загрохотали по железным ступеням винтовой лестницы, маг их даже не подумал считать. Ведь двух таких лестниц тут попросту не может быть. Если и есть второй проход, для самого Вестура, то он наверняка сделан намного комфортнее и защищён на порядок лучше. На лестнице Гизелиус приметил всего три обычные охранки, хотя, если разобраться, и они были лишними. Ни один трезвомыслящий маг не побежит в эту сторону, чтобы потом оказаться посреди дома, полного преданных слуг и стражи.

– Вот… – хмуро буркнул похититель, небрежно сгружая побитое тело старика на жёсткую поверхность.

Открывать глаза и рассматривать, куда его бросили и с кем говорит верзила, магистр не стал. Всё равно скоро всё станет понятно, зачем лишний раз рисковать?

Хозяин подземелья с пленником не церемонился, ловко освобождал от амулетов и одежды, заставляя Гизелиуса с ужасом предположить, что не так и не правы были рассказчики страшных историй. Но в таком случае почему нет ни одного заявления от потерпевших? Или… кожа магистра покрылась мурашками вовсе не от прохлады подземелья, а от впервые пришедшего в голову страшного подозрения. Ему сразу припомнились внезапно исчезнувшие или погибшие маги… и их ученики. И если первых можно было сосчитать по пальцам, то вторых никто не считал – юности свойственны нетерпеливость и неаккуратность, а занятие магией этих качеств не прощает.

Когда на пленнике остались только короткие подштанники, палач загремел какими-то металлическими предметами, и толстые оковы из лазурного серебра прочно охватили щиколотки и запястья магистра, изо всех сил старавшегося изображать безжизненный полутруп. А когда молчаливый незнакомец крепко зафиксировал широкими ремнями ноги чуть выше коленей и горло пленника, Гизелиус с досадой осознал, как сильно влип. И теперь может больше не притворяться, всё равно ни шевельнуться, ни дёрнуться ему уже не удастся.

– Проверь… как сильно он выжат.

Магистр мрачно похвалил себя за выдержку. Верно он поступил, не поддавшись искушению приоткрыть глаза, когда шаги палача ненадолго удалились, оказывается, Вестур всё время был тут.

– Почти всухую, – бесцветным голосом сообщил палач, – если за сутки не восстановит хотя бы пятой доли обычного уровня мага первого круга, можно будет говорить о полном выжигании.

– А повреждения? Проживёт он эти сутки?

– Восстановление идёт… но крайне медленно, наверняка восстановление здоровья было в одном из амулетов. Однако, пока они разряжены, трудно сказать, какие там были вложены заклятья. Но старики обычно боятся внезапных приступов, вот и носят такие амулеты… на всякий случай.

– Мозг цел?

– Ничего нельзя сказать, пока он без сознания. Нужно или ждать, пока его вылечит заклинание… но это будет не скоро, резерв почти пуст, и пополнения я не вижу… или подлечить.

Гизелиус даже дыхание затаил, слушая этот разговор. Всем магистрам известно, насколько сам Вестур разбирается в некоторых магических вопросах, причём доподлинно – в каких именно. До основных тайн он так и не дорос и уже никогда не дорастёт. Однако до этого момента Гизелиус даже не подозревал, до какой степени сведущи в делах магии у Вестура простые палачи. Иначе высокомерный манипулятор никогда не стал бы спрашивать у них совета и консультироваться по важным вопросам.

– У нас нет времени ждать, пока он очухается сам, – со злым сожалением процедил Вестур, – придётся лечить.

– Позвать Ди? – по-прежнему безучастно поинтересовался палач, но его пальцы, осторожно касающиеся в этот момент живота магистра, на долю секунды впились в кожу чуть сильнее, чем это было необходимо для определения интенсивности пополнения магического резерва.

– Иди к себе, а его пришли сюда, – не поддался на осторожную и пока непонятную Гизу провокацию Вестур, – да побыстрее.

– Слушаюсь, – покорно ответил палач, и его удаляющиеся шаги послышались вовсе не в той стороне, откуда принесли Гиза.

Мягко зашуршала дверь, и всё стихло.

И в тот же момент магистр интуитивно ощутил приближение чего-то очень мерзкого и страшного. Вестур не шёл к нему, он почти бежал и, едва приблизившись, с размаху опустил на лоб магистра очень холодный предмет.

Ну, или показавшийся невыносимо холодным и не менее жадным. Как живущая в ледяной воде пиявка, сразу почувствовавшая биение живой горячей крови, едва оказалась поблизости от живого существа. Острые щупальца незнакомого заклинания хищно впились в мозг, пытаясь торопливо затянуть в себя всё подряд. Защитное заклинание болью стиснуло голову, закрывая разум от чужого, алчного вторжения, потянуло из резерва последние крохи энергии. Однако странный, чуждый и жуткий в своей непонятности предмет, лежащий на лбу магистра, словно не заметил искусного плетения, настойчиво протискивая сквозь него поисковые щупальца, пытающиеся добраться до тревожно мечущихся мыслей.

Гизелиус с ужасом осознал, что его ослабленной защиты хватит всего на несколько секунд, затем она истончится и растает под упорной атакой незнакомого артефакта. И едва это произойдёт, тот в мгновение ока сломает его волю и подавит желания, выбирая из мозга всё его содержимое. Все тайны и секреты, большие и маленькие, приличные и не очень, спокойно, как повар черпает кашу из котла.

Маг мгновенно отключил исцеляющее заклинание и контур защиты, перекрыл неприкосновенную нить силы, питающую постоянную личину, и всю эту энергию бросил на подпитку закрывающего мозг плетения. И с ужасающей ясностью осознал, как ничтожно мало даже этих крайних мер, чтобы выстоять, и насколько близок неизбежный конец.