Сегодня третий – выпускной курс подняли ни свет, ни заря, точнее аж за два часа до официального подъема. Выстроившись на плацу, сонные курсанты усиленно терли слипающиеся глаза и черной завистью завидовали «салагам», дрыхнущим без задних ног в своих уютных коечках. Кураторы групп, поднятые вместе со своими подопечными, на все вопросы, за какой такой надобностью начальству приспичило устраивать ночной переполох, лишь удивленно пожимали плечами, а самым настырным советовали обратиться к достопочтенному мастеру Пархаю.

Однако мучиться в неведении курсантам долго не пришлось. Совсем скоро начальник училища предстал перед недовольными парнями собственной персоной, отчего недовольства во взглядах, репликах и позах значительно поубавилось. Всякому присутствующему было хорошо известно, что риторических, вызывающих, издевательских и прочих глупых вопросов, а также подозрительных взглядов, направленных в свою сторону, мастер Пархай, мягко говоря, не любил, а точнее его едва ли не тошнило от них. Кроме того, каждый в училище знал, что если Пархая Лихого начинало подташнивать, жди беды, и совершенно неважно, чем вызвано плохое настроение высокого начальства: дерьмовым качеством выпитого им самогона, плохой погодой или излишней любознательностью какого-нибудь курсанта. Неписанные правила поведения рекомендовали каждому держаться в это время от достопочтенного Пархая на максимальном удалении и подходить к начальнику училища лишь после того, как тот настоятельно и (для полной уверенности подзываемого) не менее двух раз громко потребует этого.

Сегодня круглая физиономия Пархая Лихого просто лучилась потоками неподдельного счастья.

– Здорово, орлы! – громко рявкнул он и, дождавшись ответного дружного, но не совсем членораздельного рева, продолжил: – Сегодня всем вам предстоит принять участие в одном весьма ответственном мероприятии. Западным отделением Евразского Комитета по Освоению наконец-то утвержден окончательный план зачистки подземных тоннелей, расположенных на месте древней Паризии. Благодаря слезным мольбам начальника нашей школы, то есть меня – Пархая Лихого, вам – желторотым юнцам выпала честь принять непосредственное участие в этом забавном приключении.

После этих слов начальник школы обвел хитрым взглядом ровные ряды вытянувшихся по стойке смирно курсантов, стараясь подловить хотя бы одного из них на непочтительном отношении к собственной персоне. По правде говоря, ему и самому не очень верилось, что кто-то из молодых людей поверил в его искреннюю заботу и «слезные мольбы». Скорее всего, кто-нибудь из его старинных приятелей и заядлых собутыльников, осуществляющих в настоящее время руководство Западноевразским отделением Комитета по Освоению Территорий Отторжения или сокращенно – КОТО, слезно (!) попросил Пархая выделить в его распоряжение пару сотен курсантов. Конечно же, как обычно, их поставят в самые безопасные места района зачистки, дабы освободить ветеранов от нудной, но необходимой обязанности осуществлять охранение тылов.

Фелладу один раз уже доводилось принимать участие в подобной «боевой операции», и он до сих пор пребывает в полном неведении, что и от кого или чего прикрывал целых двое суток в мрачных подземельях Берлийского метро, что на востоке области, которую древние когда-то именовали то ли Хермани, то ли Дейчеланд.

В наше время никто из ныне живущих не может точно ответить на вопрос: «Для какой такой надобности далекие предки современных людей с упорством взбесившихся кротов буравили грунт под своими городами?». Конечно же, для чего-то им это было нужно, в противном случае они бы этим не занимались. Но было бы намного лучше, если бы они этого не делали, поскольку метро, катакомбы и прочие подземелья зачастую становятся прибежищами всякой опасной живности, как животного, так и растительного происхождения, а иногда и вообще непонятно какого. Перед внутренним взором юноши неожиданно появился образ извлеченной из все того же Берлийского метро твари, внешне похожей на кошмарный гибрид медузы и лохматой гусеницы какого-то насекомого. Только размерами это чудовище было около десятка метров. Однако внешний вид медузы-гусеницы был не самой отвратительной деталью монстра – в складках полупрозрачного тела пораженные пластуны увидели полупереваренные останки одного из своих товарищей, что отстал от основной штурмовой группы тремя часами ранее. Впрочем, во время проведения операции жуткая смерть в желудке какого-нибудь монстра курсанту не грозит – ветераны-пластуны сделают все, чтобы ни один «желторотый юнец» не встретился нос к носу с тварью опаснее обыкновенного комара.

Тем временем Пархай Лихой, едва не продырявив своим пронзительным взглядом стоящих перед ним курсантов, удовлетворенно улыбнулся и что есть мочи рявкнул:

– Отлично, орлы! Повторяю еще раз: ваша задача – охрана тылов основной штурмовой группы. Главное сидеть тихо, и, упаси вас Бог, проявить какую-нибудь инициативу. И самое главное для каждого из вас – результаты предстоящей операции будут учитываться во время окончательной аттестации на профессиональную пригодность. Поэтому прошу отнестись к ней со всей ответственностью…

При этих словах начальника училища Феллад, впрочем, как и большинство его товарищей, в душе криво усмехнулся, поскольку Пархай Лихой перед каждым мало-мальски ответственным поручением с завидным постоянством повторяет одну и ту же фразу о том, что именно это задание самое главное в жизни курсанта и что от результатов его выполнения зависит дальнейшая карьера пластуна.

… Надеюсь всем все ясно? – продолжал Пархай и поскольку вопрос был риторическим, не стал требовать от кого-либо ответа на него. – Каждому бойцу иметь при себе базовый боевой комплект и запас продуктов питания на три дня. Общий сбор через десять минут на этом месте! Звеньевым получить боевые задания у кураторов групп! Курс!.. Ра-а-авняйсь!.. Смир-р-рна!.. Разойдись!

Поскольку Феллад большую часть времени занимался по индивидуальной программе, он официально не числился в каком либо из звеньев, однако на случай возникновения внештатной ситуации он автоматически становился четвертым членом одного из таковых. Командир звена Авессалом Конопатый по какой-то непонятной причине, мягко говоря, недолюбливал Феллада, а точнее – ненавидел его лютой ненавистью. Каждый раз, когда наш герой оказывался в положении подчиненного, он старался всеми доступными ему средствами подчеркнуть свое начальственное положение и всячески унизить Феллада. Однажды еще на первом курсе Авессалом попытался дать пинка юноше, когда тот ставил на землю корзину с фруктами, но по какой-то необъяснимой причине нога командира звена не врезалась в мягкие ткани ягодичных мышц, а оказалась зажатой в стальных тисках могучего захвата ловких рук того, кого он собирался осчастливить сомнительным подарком. Авессалом тогда отделался сравнительно легко: всего-то переломом бедра, вывихом голеностопного сустава, весьма болезненным растяжением паховых мышц и как результатом всех вышеперечисленных неприятностей – недельным отдыхом в больничном коконе. Мало того, после продолжительного лечения он заработал строгий выговор от начальника училища. С тех пор между Фелладом и Авессаломом, как говорится, не заладилось. Всякий раз, когда юноша попадал под команду Конопатого, тот изо всех сил и всеми доступными средствами стремился хоть как-то отравить ему жизнь. Самая грязная работа, самая неудобная смена в карауле и прочие обременительные обязанности тут же перекладывались на плечи нашего героя. Все, что находилось в рамках его служебных обязанностей, Феллад выполнял безропотно и при этом лишь посмеивался над откровенными потугами своего командира его унизить. Если бы тот хотя бы одним глазком увидел, какие трудности приходится преодолевать его подчиненному во время индивидуальных занятий, особенно когда процессом воспитания героя руководит лично Пархай Лихой, он попросту устыдился бы своих жалких попыток, ибо до великого таланта начальника школы по выдумыванию разного рода смертельно опасных и, казалось бы, безвыходных ситуаций ему было еще очень и очень далеко.